Чужая невеста

Ильва, помрачнев, опустила голову и принялась нервно теребить пальцами свободной руки пепельно-русую прядь. Ну… хоть что-то, значит, помнит. И то счастье!

— Рассказывай уже, а? — поторопила молчунью я. — Неизвестно ведь сколько времени продлится наш неожиданный сеанс связи. Ты там, судя по тому, что я вижу, неплохо адаптировалась. А у меня тут, сама знаешь, как все "весело". Помоги хоть понять, кто друг, кто враг? С кем общаться, кого бояться? Ну-у-у-у же… Иль?

Девушка после моих слов глаз не подняла, но заговорила.

— От отца держись подальше, — бросив бесполезный фен на соседний диван, посоветовала она и, обняв себя за плечи, словно ей вдруг стало зябко, сказала: — Клеймо — его рук дело. Как и остриженные волосы.

И почему я не сильно удивилась?

— А изнасилование? — решив не тратить время даром, продолжила расспрашивать ее.

Шатенка не ответила. Она молчала, сильнее сжимая собственные плечи. И, несмотря на то, что душа лэфы обосновалась в моем земном теле, воспринимать ее внешность, как бывшую мою, все больше не получалось. Ильва казалась мне кем-то вроде потерянной в детстве сестры близнеца. Похожая на меня, да, но… не я.

— Что? Насиловал тоже Брэд? — нарушила затянувшуюся паузу я. Голос отчего-то дрогнул, а пальцы начали нервно постукивать по металлической раме.

— Он называл это обучением и подготовкой к взрослой жизни, — она, оставив в покое плечи, принялась так яростно теребить свои наращенные волосы, что я испугалась: как бы не оборвала их к черту. — Говорил, что делает мне огромное одолжение.

— Ур-р-род, — прорычала я, сжимая кулаки от накатившей ненависти к черноволосому лэфу. — Полный урод!

— Он очень сильно меня любил, — продолжая смотреть себе под ноги, сказала Ильва. — Но еще больше любил во мне себя. Мы ведь похожи, очень, — она медленно подняла голову, и я увидела ее глаза.

В них не было ожидаемых мною слез, и боли там тоже не было. Отрешенный взгляд на грани равнодушия. Холодный, непроницаемый, пустой. Ни былой обиды, ни злости, ни страха в нем. Ильву словно подменили за какие-то пару секунд на… бездушную куклу, не способную на эмоции.

И почему-то подумалось, что именно такой она была раньше, когда жила в Миригоре. Это амплуа стало ее защитным "панцирем", личной находкой, попыткой приспособиться к ситуации, спрятавшись от ужасов собственной жизни за стеной безразличия и покорности. Молчаливая тень, безропотно выполнявшая приказы подонка отца, живой робот, за пустым взглядом которого пряталась измученная душа несчастного ребенка. Ребенка! Ведь ей всего-то было…

— Сколько тебе было лет? — спросила я подругу по обмену. — Когда он начал… — договорить не смогла — помешал ком, вставший в горле, но Ильва и так все поняла.

— Шестнадцать, — спокойно проговорила она. — Первый раз это случилось в шестнадцать. После того, как отец чуть не проиграл меня в ристис одному меченному уроду. — Я поморщилась от подобного определения норда. Хотя, если речь шла о Керр-сае, а скорей всего так оно и было, с мнением собеседницы имело смысл согласиться. — Надеюсь, ты выбралась из Стортхэма? — неожиданно проявила беспокойство о моей судьбе Ильва.

— Вот еще, — нахмурилась я. — Выбралась и вернулась. Меня там не обижали… почти.

— Ты что?! Сейчас у нордов?! — и опять в глазах ужас. Маска отрешенности разлетелась на невидимые куски, позволив проступить истинным чувствам девушки. Ярким, живым… негативным чувствам. Да что за дела-то, а?!

— Да, я у нордов, — стараясь говорить, как можно спокойней, ответила ей. — Не понимаю твоей реакции. Они хорошие лю… лэфы. Защитили меня, помогли адаптироваться, и вообще…

— Но они же уроды, Лара! Одержимые чудовища!

— А мы с тобой кто тогда?! — возмутилась я. — Не одержимые? У меня на копчике метка, кстати. Штрихкод из десяти тонких палочек. А у тебя?

— На плече, — глухо отозвалась Ильва, слегка озадаченная моим сравнением.

— Вот! — нравоучительно подняв указательный палец, сказала ей я. — Ты теперь тоже меченная, значит. Так что не стоит говорить гадости про таких же, как мы, Иль.

— Но они же страшные, — растеряв весь свой запал, прошептала шатенка.

— На вкус и цвет, — пожала плечами я. — По мне так некоторые очень даже ничего, — и улыбнулась, вспомнив этих самых некоторых. — Но хватит о них! Давай вернемся к твоему прошлому, пока нас господа Фирсы не разъединили. Значит, клеймо поставил Брэд, угу… при его связях добыть форму он вполне мог. Но… зачем? — я вопросительно уставилась на собеседницу из земного зазеркалья.

Та тоже пожала плечами, а потом предположила:

— Чтобы не отдавать меня замуж за младшего дана? Такие важные особы на шлюхах не женятся. Им благородных лэфири подавай: молодых и невинных, — немного обиженно добавила она. — Дан видел меня еще девочкой, и уже тогда хотел оставить у себя в качестве невесты. Но папа настоял на том, чтобы свадьба состоялась в день моего совершеннолетия, а до этого времени я должна была жить дома и блюсти свою честь.