Чужая невеста для сына герцога

— Я сама узнала только утром, не успела сказать

— Мне жаль, что вам пришлось пойти на это из-за меня, спасибо вам, Ильеста, — глухо сказал Равьер, но у нее не хватило смелости обернуться. Не хотелось наяву увидеть чудовище, которое она видела в своих снах.

— Эдрик, скажи, как Тиина? Я так хочу увидеть ее, но это, боюсь, невозможно.

— С ней все хорошо. Она завела себе котенка и подружилась с Ильестой. Она часто вспоминает тебя,

— А теперь уйдите отсюда,—

в

елел Шу-вээс. — У вас еще будет время, а мне пора приступать.

Эдрик, подхватив Ильесту на руки, вынес ее на солнечный свет из полутемного фигеля.

— Я не успела сказать, — прошептала Иль. — И потом, я вполне могу сама идти.

Эдрик отпустил ее, поцеловав в висок.

— Сегодня такой трудный день. Но я счастлив из-за этой новости, хотя никак не могу пока привыкнуть, что стану отцом, — он легко обнял Ильесту и снова заговорил:

— Терпеть не могу жреца. Шу-вээс делает только то, что ему надо, и не считается с людьми. Он пришел в замок и начал служить еще моему прадеду…Если бы я знал, что ты ждешь ребенка, то никогда бы не позволил ему…

— Со мной все хорошо, — заверила его Ильеста. — То, что случилось с твоим братом, воистину ужасно.

— Мы никому не должны говорить об этом, — прошептал Эдрик, увидев, что к ним направляется Анция Кейрис.

— Ваша светлость, вас ожидает господин Эргел, — присела она в реверансе. Ильесте вдруг показалось, что взгляд фрейлины пронзил ее, как кинжал жреца.

* * *

— Что же, старший сын герцога, мы увидим сейчас, правду ли пишут про кровь аэсти в старинных книгах, — сказал Шу-вээс, подходя к Равьеру.

— Старший сын герцога умер, — ответил Равьер. — Я никто. Чудовище, которое побоялся умертвить собственный отец.

— Не суди его. Умеешь ли ты терпеть боль?

— Я столько вынес боли, что не боюсь уже ничего, — отозвался Равьер.

— Возьми, — Шувээс протянул ему деревянный брусок. — Если боль станет невыносимой, прикуси это, не нужно, чтобы снаружи слышали твои крики.

Равьер лег на постель. Шу-вээс смочил острие кинжала кровью из фарфоровой чашки и осторожно капнул на тело.

Равьер замычал от боли. Гийом пораженно глядел, как чешуйки вспыхивали, съеживались, а затем осыпались серым пеплом, оставляя на всем теле кровоточащие раны.

Через час измученный Равьер жадно пил воду из глиняного кувшина, принесенного Гийомом.

— Ты пока будешь жить у нас во флигеле, — сказал жрец. Это не замок герцога, но и не подземелье.

— А что с Джиором? — спросил Равьер, чувствуя, как тяжелеют веки.

— Он пока спит, и тебе тоже надо отдохнуть, — сказал маг.

Равьеру снилось, что он плывет по морю на корабле. Волны с белыми барашками пены набегали и ударялись в борт, а он вглядывался вдаль. Ему очень надо было достичь далекого берега…

34.3

Эдрик лежал без сна, слушая ровное дыхание жены. Ильеста доверчиво устроилась на его плече, и Эдрика охватило неведомое ранее чувство щемящей нежности. Иль стала сейчас для него маленьким островом счастья среди всех потрясений, обрушившихся сегодня на него.

Болезнь отца, потрясение от того, что Равьер жив, слова Гийома про кровь аэсти, новость про беременность Ильесты. Сегодняшний день вместил себя столько событий, что их с лихвой хватило бы на год жизни…

Эдрик вздрогнул, вспомнив чудовище с зелеными глазами, которое они с Гийомом и жрецом нашли в подземелье старой башни.

Почему так поступил отец? Из страха перед проклятием? А что, если бы после смерти брата проклятие перешло бы к нему самому или их будущему ребенку?

На это пока не было ответов, и Эдрик вздохнул.

Ильеста заворочалась рядом, и он осторожно обнял ее.

На рассвете Эдрик отправился во флигель к Шу-вээсу. Ни жрец, ни Гийом не спали.

— Светлого дня, господин Эдрик, — поклонился ему ученик жреца, и Эдрик впервые заметил, что глаза Гийома теперь стали такими же оранжевыми, как у жреца.

— Ваш брат спит, ему нужны силы и отдых, мы пока присмотрим за ним, — сказал Гийом.

— А что с Джиором?

— Лекарь потерял разум, да это и неудивительно, — сказал Шу-вээс. — Я дал ему выпить чашу забвения, теперь его не будут беспокоить кошмары, но его разум станет как у ребенка. Он ничего не будет помнить из пережитого.

— Как ты мог так поступить, Шу-вээс? — Эдрик был потрясен.

— Разве лучше, если бы он кричал от ужаса всю оставшуюся жизнь? Теперь он будет чувствовать себя счастливым.

— Нельзя, чтобы его видели в замке, ваша светлость, — подал голос Гийом. — Можно отвезти его в лечебницу при храме Кайниэль. За плату ему предоставят отдельную комнату и отличный уход.

— Я распоряжусь об этом сегодня же, — сказал Эдрик.

В это время послышался слабый хриплый голос:

— Это ты, брат?

Эдрик шагнул в соседнюю комнату, и его сердце сжалось от боли. Равьер выглядел ужасно, хотя чешуи на нем уже не было. Его лицо и видимая часть тела были испещрены ранами и ссадинами.

— Что, совсем плохо? — усмехнулся старший брат. — Я разбил зеркало, потому что не смог вынести своего вида, когда начал превращаться в тварь.

— Как ты себя чувствуешь, Равьер?