Чужая осень (сборник)

— Видишь ли, мне действительно известно очень многое, но я не могу тебе даже сказать, где находятся те или иные работы, потому что иногда некоторые сведения впоследствии могут болезненно сказаться на самочувствии. Я знаю, где лежит полотно Семирадского «Танец среди мечей», не то многократно репродуцированное уменьшенное повторение, а первое, создававшееся годом раньше. Мне известно, в чьей коллекции находится «Буря» Судковского, за которую он был удостоен звания академика и золотой медали. Ты мог видеть эту картину только в «Истории искусств» Гнедича, а я держал подлинник в руках. Я знаю дом, где висит единственный в стране живописный портрет адмирала Ушакова, который некогда украшал покои царского семейства и таинственно исчез после заварушки семнадцатого года, знаю человека, который обладает одной из высших наград России, в свое время их было сделано ровно двадцать пять штук, и, возможно, именно она принадлежала Кутузову или Веллингтону. В отличие от Академии наук, располагаю сведениями, где находится кузнецовская работа «За мольбертом», информация о которой в академических изданиях сведена к двум словам «местонахождение неизвестно». Как видишь, наша работа носит параллельный характер, и, возможно, со временем, я поделюсь с тобой кое-какими сведениями, но не раньше, чем эти вещи появятся в твоей квартире.

При слове «вещи» Студента передернуло, он просто не мог вынести подобное кощунство — называть произведения искусства столь неизменным словом.

— Все-таки интересно, чем еще ты меня порадуешь? — возвращаю загоревшиеся глаза собеседника в их прежнее состояние.

Вместо ответа Студент молча протягивает измятый листок бумаги. Все начнется с этого листика, названия работ, форматы, краткое описание и прочая библиография будет занесена в каталоги с предельной точностью. А пока приходится читать самые, как высказался Студент, поверхностные сведения.

Ламбо, Бельгия, «Натурщица», бронза. Аман-Жан Эдмон, Франция, «Голова девушки». Бронзовый портрет Наполеона работы Нанинни, Италия. Французский художник XVII века, «Мадонна», медь, масло. Итальянский художник XVI века, «Святое семейство». Итальянский художник XVII века, «Снятие с Креста». Нейр, XVII век, «Весенний пейзаж», дерево, масло. Нидерландский художник XVI века, дерево, темпера. Нидерландский художник круга Флориса, «Сусанна и старцы», приблизительно середина XVI века, дерево, масло.

Совсем неплохо, подумал я, и тут же высказался:

— И это все?

— Вы видимо забыли, что я не успел посмотреть все работы. Насколько помню, там еще мужской портрет, пока не определил чей, работы Иоганна Барду и «Детская головка» Пиетро деи Ротари.

— Словом, фрагмент целенаправленно собиравшейся коллекции.

— В том-то и дело, что некоторые произведения плохо связаны с этой тематикой. Почему в собрании западноевропейской живописи есть работы российских мастеров более позднего времени, седельный пистолет, совершенно не отреставрированный, как там оказалось «Море» Федора Рерберга, этюд к картине Саврасова «Грачи прилетели»? Больше напоминает случайный набор, по какой-то причине оказавшийся в коллекции. И, наконец, часы. Я понимаю, есть коллекционеры, приобретающие все подряд, но тогда вряд ли им удалось бы достичь такого высокого качества подбора работ.

— Может быть обменный фонд?

— Вполне, но это не более чем версия.

Если меня интересует в конечном итоге стоимость этих произведений искусства, то для Студента это вообще несущественно. Ему главное знать: что, откуда и почему. Пусть возится, если ему так нравится, главной цели его работы это не мешает, а зачастую совсем наоборот, дополнительные сведения помогают поднять планку цены картины.

— Здесь еще есть и часы, — повторил Студент, — и очень интересные. Я еще не смотрел, хотите сделаем это вместе?

— Давай, разберемся.

В конце концов должен я показать Студенту, что тоже кое-что могу сказать о предметах своего бизнеса. И пока он осторожно обходил груды книг, лежащие на пути во вторую комнату, я приоткрыл форточку и северный порывистый осенний ветер ворвался в это хранилище с затхлым воздухом и мгновенно поднял к потолку сизоватый дым быстро тлеющей сигареты «Пэлл-Мэлл». Студент отодвинул в сторону груду каких-то бумаг и осторожно поставил на стол тяжелые часы.

Вот это да, словно не старинный хронометр, а самый настоящий памятник в миниатюре: на малахитовом постаменте в виде уходящей вверх скалы три фигурки воинов в средневековых латах, чуть повыше небольшой циферблат, всю эту композицию венчает искусно выполненная валькирия.

— А часы ведь новые в сравнении с названными ранее вещами, приблизительно конец прошлого века.

— Это все, что вы можете сказать?

— Могу еще сказать, что фигурки серебряные, проба высшая. Теперь давай ты.

— Высшая проба серебра, начиная с 84 по 94, причем это 91 проба, а, как известно, она вместе с 88-й была установлена только в 1847 году. Если бы вы взяли эти часы в руки, то без труда обнаружили бы печать фирмы «Фаберже».

— Следовательно, эти часы сделали в столице империи.