Чужая роза

— Вот как? — Абьери мельком посмотрел на пса и снова вернулся ко мне. — А до этого?

— Я вытирала пыль, а розы поползли и открыли дверь. Я подумала, что тут тоже нужно убрать.

Я сказала правду, утаила лишь часть про обыск и про тщетные попытки найти портал. Маги легко распознавали ложь — кто-то с помощью артефактов, встроенных в перстни, а кто-то обладал врожденной способностью чувствовать обман собеседника. Так что лучше было не рисковать.

— Ты дотрагивалась до камня?

В голосе герцога послышалось напряжение.

— Я протерла его от пыли.

Святая Лючия, только бы Абьери поверил.

Герцог бросил на меня пристальный взгляд и снова надолго замолчал. А я смотрела на разделенное маской лицо и не могла отделаться от пьянящего желания, все еще бурлящего в крови. Что это? Наваждение? Тоска по чьей-то близости? Усталость от одиночества? Я не знала.

— Я могу идти?

Мне нужно было уйти. Необходимо. Слишком странно я реагировала на этого мужчину. Слишком остро и неправильно. С самой первой встречи, с самого первого взгляда на заманчиво переливающуюся тьму. И это пугало. Откуда взялось непонятное притяжение? С чего вдруг возник почти ненормальный интерес? Не хватало еще влюбиться и снова оказаться с разбитым сердцем.

«От мужчин одно зло, — вспомнились горестные слова Джованны. — Никому из них нельзя верить».

Перед глазами мелькнуло залитое слезами бледное лицо, печальные черные глаза, раздавшаяся в талии фигура и отекшие пальцы.

«Слышишь, Алессия? Никому!»

Что ж, Джованна была права. Нас обеих предали. Меня — муж, ее — жених. Мы обе пострадали от своей доверчивости, вот только я осталась жива, а Джованна заплатила за ошибку слишком высокую цену. 17f5458

— Кто ты такая? — вырвал из воспоминаний резкий вопрос.

Герцог взял меня за руку и точно так же, как до этого Форнезе, провел пальцами по линии жизни. Это прикосновение не было лаской, но ощущалось, как ласка. А в глазах напротив вновь загоралось яркое пламя. Огонь все ближе, все неотвратимее, как и горячая темнота призрачной маски. Она больше не холодная. Нет. Раскаленная, живая, касается моей кожи, прижимается к ней, и я тону, тону, тону…

— Кто ты такая, Алессия? — искушающий шепот скользит по губам, и мне с трудом удается прийти в себя.

Это какая-то магия. Меня околдовали, не иначе!

— Скажи, Алессия, — не отстает Абьери, и я не выдерживаю. Вырвав руку, вскидываю голову и твердо смотрю в яркую синь.

— Я просто женщина, ньор герцог. Обычная женщина.

— Женщина, — задумчиво повторил Абьери и едва заметно усмехнулся. — В этом-то и беда, — тихо, словно про себя, повторил он и уже другим тоном добавил: — Что ж, иди. Скажи Ноэлье, чтобы не суетилась, ужинать я не буду.

Он отвернулся к окну, а я кивнула и поторопилась уйти. На душе царил сумбур, и я боялась самой себя. Ни разу за свою жизнь не испытывала таких противоречивых чувств. Умом я понимала, что Абьери опасен. Но сердце почему-то ему верило и подталкивало рассказать правду. Безумие какое-то…

Глава 6

На следующий день мы вернулись в Навере. Герцог был мрачен и выглядел таким недовольным, что даже Ноэлья не рискнула приставать к нему с завтраком, а Винченцо казался грустным и то и дело крестился, беззвучно шепча молитву. Он и меня перекрестил, когда я садилась в повозку, и посмотрел так, словно хотел что-то сказать, но только покачал головой и плотнее сжал тонкие губы.

— Ты подумай о том, что я сказала, — напутствовала меня Ноэлья, и тоже осенила крестом. А потом сунула в руки узелок с пирогом и нарочито нахмурилась, когда я попыталась ее поблагодарить. — Хорошая ты девушка, Алессия. Трудолюбивая. Пусть сохранит тебя святая Лючия от всякого зла.

В черных глазах мелькнули слезы, но старушка отвернулась, незаметно утерла их и уже другим тоном добавила: — Ты уж проследи там за ньором Алессандро. Знаю я Альду, ей ведь и дела никакого, поел хозяин или голодным ходит. Сердца у нее нет, ледышка холодная. Что ньор Алессандро скажет, то и выполняет, нет, чтобы самой рассудить. А ведь хозяин иной раз и по несколько дней не ест, когда…

Она не договорила, опасливо прикрыв рот ладонью.

— Вы о чем, ньора Ноэлья?

Я подалась вперед, надеясь узнать продолжение.

— Говорю, присматривай за хозяином, — «не услышала» меня майресса. — Девушка ты хорошая, и сердце у тебя доброе, а доброта всякому человеку нужна, будь он простолюдин или герцог. Ну все, поезжайте с богом, — простилась она и посмотрела на Никколо. — У, бездельник, отъелся на хозяйских хлебах, — негромко, но так, чтобы кучер услышал, добавила ньора. — А уезжал-то худым, как сардина.

— Все бы вам, тетушка, ворчать, — добродушно усмехнулся Никколо и дернул вожжи. — Но, пошли, лентяйки!

Повозка тронулась и покатила вслед за герцогской каретой, и вскоре вилла «Томалли» осталась позади, а вместе с ней и неразгаданные тайны.