Чужая роза

На него уставились растерянные черные глаза, а он смотрел на хозяйку дома, на девочку, на убогую обстановку, и в душу заползал страх. Алессия ни за что по доброй воле не оставила бы ребенка. Она не могла уйти без Беттины.

– Она пропала, – неохотно ответил он, пытаясь понять, что могло произойти. Нет, Саритией тут и не пахнет. Здесь что-то другое.

– А я ведь как чувствовала, – прижав к себе затихшую девочку, пробормотала толстуха и добавила: – Вот недаром же и святая Лючия у меня разбилась. Столько лет на полке стояла, а третьего дня раз – и вдребезги. Ох, видать, беда с ньорой Алессией приключилась!

Абьери вздрогнул. Глупости. Бабьи бредни. При чем тут какая-то статуэтка?

– Уж так ньора Алессия ее почитала, святую Лючию-то. Вот та и указала, что несчастье стряслось, – не унималась ньора, а Беттина снова расплакалась, и этот плач показался ему таким горьким и безнадежным, что он не выдержал.

– Собирайся, – велел толстухе. – Вы с девочкой поедете со мной.

– Куда, ньор герцог?

– Во дворец. Поживете там, пока ньора Алессия не вернется.

– Да как это? – всполошилась толстуха. – У меня же сын, куда я его одного оставлю? Фабио! – позвала она. – Фабио, сынок, иди сюда!

На ее зов из соседней комнаты показался тот самый мальчишка, которого он видел не так давно рядом с Алессией.

– Поклонись ньору герцогу, сынок, – громким шепотом подсказала ему мать, и парень неловко дернул головой, а потом распрямился и исподлобья уставился на его маску.

– Возьми сына с собой. И поторопись, – бросил Абьери толстухе, и та засуетилась, хватая какие-то тряпки, сбивая боками стол, заворачивая в мешковину хлеб и бестолково оглядываясь по сторонам.

– Беттина, будь умницей, посиди тихонечко, поиграй с лошадкой, – перестав метаться, усадила она девочку в огороженный овечьими шкурами угол и снова принялась кружить по дому.

Абьери терпеливо ждал. Нет, терпение не входило в число его добродетелей, но он понимал, что если начнет торопить толстуху, та растеряется еще больше и во дворец они попадут не раньше ночи.

– Мама, – послышался из угла звонкий голос.

Он бросил взгляд на девочку. Та прижала к себе яркую расписную лошадку и смотрела на него большими темными глазами, в которых на миг мелькнуло то же теплое пламя, что горело во взгляде Алессии. Он пригляделся внимательнее. Да нет. Обычная чернота.

В этот момент Беттина взмахнула лошадкой и снова отчетливо повторила:

– Мама.

– Найдется твоя мама, Беттина, – ласково сказала толстуха. – Обязательно найдется.

Абьери почувствовал, как в сердце заворочалась незнакомая боль. Жало что-то, давило, не давало вздохнуть.

«Найдется. Обязательно найдется», – твердо сказал он себе и, сделав шаг к углу, решительно подхватил девочку на руки.

– Время вышло. Пора уходить, – заявил толстухе и пошел прочь из тесного жилища.

– Ньор герцог, так мы готовы, – выбегая следом, бормотала ньора. – Давайте ребеночка, мне-то привычнее будет.

Она протянула руки, собираясь забрать у него Беттину, а он посмотрел на примолкнувшую девочку и неожиданно понял, что не хочет ее отдавать. Странно. Опять какая-то магия?

Толстуха шустро прижала младенца к себе, и он снова почувствовал вернувшуюся боль. Сердце жгло огнем.

Абьери поморщился, вскочил на коня, а потом бросил взгляд на Беттину и решил не противиться странному порыву.

– Дай ее мне, – наклонившись, подхватил девочку и прижал к себе. – Домой, Кариб, – приказал коню, и тот потрусил к перекрестку. – Стража вас пропустит, найдете майрессу, она выделит комнату, – обернувшись, крикнул толстухе и чуть коснулся шпорами крутых боков жеребца, понуждая того перейти на рысь.

* * *

Во дворце было шумно. Слуги суетились, торопясь устроить Беттину в старой детской, комнату спешно приводили в порядок, а толстуха Арелли, прижав к себе девочку, расхаживала из угла в угол и молча наблюдала за всем происходящим огромными растерянными глазами. Ее сын оказался побойчее и уже успел напроситься в помощники к поправляющим люльку плотникам.

Абьери посмотрел на поднявшуюся суету, а потом подозвал к себе Альду и велел с точностью до минуты вспомнить все, что делала Алессия в свой последний день во дворце.

– Так как обычно, ньор герцог, – озабоченно нахмурилась майресса. – Встала, оделась, позавтракала, собиралась дочку навестить. Ах да, в тот день как раз ньор Форнезе приходил, хотел поговорить с ньорой Алессией, вот после этого разговора она и ушла. И ведь почти ничего не взяла, только тот узелок, с которым во дворце появилась.

– Постой, граф был здесь и разговаривал с ньорой Алессией? – Абьери удивленно посмотрел на майрессу. – Почему мне не доложили?

Внутри поднималась злость. Убьет интригана. Если Марко приложил руку к уходу Алессии… Конечно, приложил, тут и ослу понятно. Вспомнилось, как друг отговаривал его от конредината, как пытался подсунуть в жены контессу Канкреди, как убеждал принять условия Адриана, и душу захлестнуло яростью.

– Ньор герцог, к вам ньор Форнезе, – доложил запыхавшийся Джанни. – Просит принять, говорит, это срочно.

Принять, значит? Что ж, на охотника и волк бежит.

Абьери хищно прищурился.