Чужая сила

Никогда и никому не рассказывала о том, как с Лесом общаюсь. Возможно, мама и догадывалась, когда я маленькая чуть что – бежала во двор, березе жаловалась, но то – детские причуды. Сначала я пыталась объяснить, но кто малявку послушает, я и в Болотного Лешего верила, и про Домового баяла… А повзрослев, не стала никому говорить, что Лес наш – живой. Да и как сказать, если только я его слышала…

Так и просидела остаток ночи, иногда задремывая и тут же вскидываясь с непривычки. На рассвете я, видимо, все-таки уснула крепко, потому что, открыв глаза, увидела уже яркое солнце над головой, а парня рядом не было. Позволила себе пару минут помечтать, что привиделось мне все вчерашнее. Сейчас встану да побегу домой… А потом поднялась, растерла затекшие ноги и сняла тяжелый влажный плащ. Развесила его на ветках. Может, и успеет высохнуть.

Места здесь были знакомые, не раз сюда забредала в поисках ягод. Вспомнила полянку добрую недалеко. И от места ночевки не уйду, не потеряет меня спутник, и земляники на завтрак наберу. Если повезет, то и грибы попадутся. И точно, полянка нашлась там, где я ее видела, небольшая, но усыпанная красными земляничками, шагу некуда ступить. Я наклонилась и ягоду за ягодой в рот стала отправлять, со вчерашнего дня ведь не ела ничего, не хотелось. А одну попробовала – и не остановиться.

Так увлеклась, что заметила зверя, когда он встал в полный рост и солнце мне закрыл. Медведь вышел со стороны леса, тоже решив перекусить. Он стоял надо мной, поводя носом и решая, что делать. Никогда не было такого, чтобы с лесными жителями я не могла договориться. Лучше бы, конечно, вовремя уходить с их пути, но сегодня я его просто не услышала – ни шороха кустов, ни хруста валежника под тяжелыми лапами. А веточки склонившейся над поляной березки тревожно зашептали: «Раздражен… С лесом не знаком… Опасность… Нападёт! Нападёт!» Я осторожно начала пятиться назад на корточках, как и стояла:

– Здравствуй, Хозяин лесной, не обижайся, не хотела я на пути у тебя стоять, – медведь зарычал, а я замерла на месте, но говорить не перестала.

– Я тут землянику нашла, попробуй, не побрезгуй лесным угощением. Солнышко в этом году ласковое было, много ягод в лесу появилось. И дождик не обидел, щедро поил водицей. Земляника крупная, сочная, всем хватит. Ежели мешаю тебе, то пойду своей стороной, – я бормотала и чувствовала, как успокаивается медведь, расслабляется. Опускается вздыбленная холка. Но я знала, на поляне он терпеть меня не будет. И постепенно отходила под защиту деревьев.

Оставалось всего пару шагов сделать, чтобы медведь клыки страшенные спрятал. И я даже выдохнула с облегчением, думая, насколько все-таки с животными проще, чем с людьми, как мимо моего плеча пролетел блестящий кинжал. А следом и мужчина, оттолкнув меня за спину и обнажив меч, заступил дорогу медведю. Нож царапнул лобастую морду и отскочил на землю. А разъяренный зверь заревел и бросился на нас. Теперь ведь не отпустит, пока не достанет. Либо сам подохнет, либо нас порвет. Не стала я убегать и прятаться, от страха ноги совсем ватные стали. Только и сообразила отойти подальше, не путаться под ногами.

Медведь был уже не молод – в черной шерсти светилась седина. Он был осторожен, но быстрые и точные удары мечом его раздражали, заставляли раз за разом нападать и напарываться на острие. От тяжелого звериного запаха, к которому примешивалась кровь, мне стало плохо, я закрыла глаза. И не разглядела страшный замах, который свалил меня на землю. Я закричала от боли, полоснувшей по животу, а потом вовсе вокруг всё потемнело и пропало.

***

– Осинка, Осинка, – шелестящий голос будил и тревожил, что-то надоедливо щекотало нос, и я нехотя открыла глаза. И тут же обрадованно загудел лес вокруг, зашумели веселые елочки:

– Очнулась! Жива!

С трудом перевернувшись, я охнула и потянулась рукой к правому боку. Ничего хорошего там не было – одежда набрякла от крови, а вдоль ребер шли четыре глубокие царапины от когтей. Медведь все-таки задел лапой.

Животное лежало совсем рядом, жутко закатив глаза. Шерсть на морде слиплась от крови и смердела до дурноты. Цепляясь за траву и кустарник, я отползла к стене деревьев, обрамлявших поляну, прислонилась больным боком к теплому стволу самого большого и закрыла глаза:

– Помоги мне, берёзушка…

И тут же почувствовала отклик, как будто колючие иголочки запустили под кожу. А Лес был очень сердит. Так, как сердится житель деревни на приезжего, вздумавшего устанавливать свои порядки на чужом месте. Медведь был здесь своим, как, впрочем, и я…

Когда в глазах просветлело, и тело перестало вздрагивать и пульсировать, я, наконец, решилась поискать глазами своего спутника. Не знаю, чего больше боялась – вида растерзанного тела или все еще живого, но тяжелораненого человека. И ведь не станет Лес спасать чужака. А для меня не было выходом бросать его без помощи, не смогу потом примириться с собой. Хотя соблазн был превеликий. Не осудит же меня никто, ежели не узнает.