Чужая сказка

— Это верно. Но это я! Я в принципе легка на подъем! Мне трудно было поменять там квартиру, а поменять города и регионы, как оказалось, не страшно. Я уехала в лучшую жизнь! И живу на полную. А ты? Ты в Питере пятнадцать лет живешь… А куда ездила? Что видела, кроме нашего района? А здесь на кону страна! Сможешь уехать от мамы с папой?

Лера побагровела.

— Если будет хороший человек… если он…, — начала она, но замолчала и опустила взгляд.

Вилке тоже стало неловко. Этим разговором она напомнила о том, как однажды, изрядно выпив, Лера выболтала, что в молодости ее в другую страну звал мужчина, а она не согласилась. Испугалась. Не прижилась. Не смогла, одним словом. Иногда, ее одолевали мысли, а что было бы, согласись она тогда на этот брак? В такой момент она становилась задумчивой и на девчонок не обращала внимания. А сейчас, когда перед ней живой пример того, что, оказывается, со всем можно было справиться и все можно было преодолеть, Лера чувствовала себя хуже. И Виолетта это хорошо видела. Зачем же топтаться по больной мозоли?

— Ладно, Лер, не принимай близко к сердцу, — сказала примирительно Вилка. — Света, ты нам лучше расскажи, как живется в Норвегии. У меня, правда, мужчина есть и замуж я совсем не хочу, но вдруг здесь молочные реки и кисельные берега? Или наоборот? Что там из молока, а что из киселя?

— Ой, не знаю. Приехать сюда — здорово! Жесть, как дорого, но здорово! — пробормотала Аня и сладко потянулась. — Но постоянно жить… вот даже если просто приехать, чтобы заработать на квартиру… Приехал. Работаешь. Все хорошо. Все нравится. Красота, ухоженность, а возвращаться как? Вот, Вилка, ты ездила летом домой…

— Да что ты сравниваешь! Там плюс тридцать пять! Полтора месяца плюс тридцать пять! На небе ни облачка! Ни ветерочка! Ни дождинки! Да я там чуть не сдохла! — воскликнула Вилка. — Жуть жуткая! Я как приехала, как легла под сплит-систему, так и встала потом на самолет!

— Да я не о погоде, а об уровне жизни! Вот ты неплохо болтаешь по-немецки, Лера — по-английски, что тоже заметно облегчит жизнь, но возвращаться как? От комфорта, от красоты такой, от благости?

Света пожала плечами.

— Честно говоря, мы не задумываемся о том, что будем возвращаться, — призналась она. — Мы четырнадцать лет живем за рубежом. Нас все устраивает. Муж вечно на объектах пропадает. Я по специальности учитель, правда, филолог, но с пометкой английского языка, так что могу спокойно работать по специальности. Старшая дочь говорит на пяти языках. И это огромный плюс. Родилась она в Швеции, затем мы переехали в Норвегию. Плюс немецкий, плюс английский и русский. Так как учится она дистанционно, то у нее полно времени на совершенствование в выбранном направлении. Да что говорить? Дети о России знают многое, но по книгам, программам, нашим рассказам. Конечно, мы ездим в Питер, в Мурманск, откуда муж родом, но ненадолго, в гости. У всех нас есть вид на жительство. И о большем я, честно говоря, не думаю. Одно могу сказать точно, на сердце тепло становится, когда встречаю земляков! За вас, девочки! За знакомство!

С двухсотграммовой фляжки вчетвером напиться весьма сложно. В здании, где располагалась сауна, что-либо крепкое купить было невозможно, а понижать градус не разрешала умудренная житейским опытом Вилка. Напившись чаю, дамы отправились опять в сауну, но Аня оттуда вылетела спустя пять минут, как пушечное ядро. Девчонки ее нашли в бассейне. Они едва не проворонили ужин, даже не вспомнили о нем. Благо Свете позвонил муж и поинтересовался, будет ли она на трапезе.

Когда все вместе принимали душ, Вилка делила душевую кабинку со Светой, и обратила внимание на шрам (очень некрасивый, уродующий тонкую фигуру) на животе от кесарева сечения.

— Думала, только у нас в нулевые так страшно глумились над женщинами, — пробормотала она.

Света провела рукой по шраму и горько усмехнулась:

— Ну, это они не специально. Там счет шел на минуты… близнецы… все было сложно… В принципе, мы и сами до этих родов решили, что это последние наши дети и больше рожать не будем, зато теперь не нужно думать о предохранении. Так что…

Виолетта Михайловна посмотрела на новую знакомую с сочувствующим взглядом. За детей иногда приходится платить очень дорого. А Света не видела этого взгляда и продолжала намыливать руки. Она была довольно высокой, даже выше самой Вилки, рост которой составлял сто семьдесят пять сантиметров. Была стройной, красивой. Под войлочной шапкой пряталась сколотая шпильками коса цвета спелой пшеницы. Таких, как она, воспевал в своих стихах Некрасов: «в горящую избу войдет, коня на скаку остановит». Вилке даже стало любопытно, какой у Светы муж.

«У таких красавиц мужья либо гномы, либо викинги»,— мелькнуло в голове, и женщина усмехнулась.