Чужая судьба (СИ)

Бернард прижал ее к себе, гладя по волосам. Данте закончил заклинание и прислонился к стене устало, прикрывая глаза. Мишель вновь легла, расслабилась, продолжая едва слышно напевать только ей знакомый мотив. Я подошла к Данте и тронула его за плечо.

— Прости, что не поверил, Амари, — прошептал доринг. — Я тоже видел ее глаза… Нечеловеческие глаза.

— Смотрите, что я нашла.

Я протянула Данте мешочек с камешками и осколок, найденный у пруда. Доринг внимательно осмотрел необычную находку, вовсе не похожую на обычные детские безделушки.

— Очень интересно, — протянул мужчина. — Знаешь, эта полутьма меня ужасно раздражает… Идем-ка поближе к книгам.

Мы спустились в гостиную, где были разложены книги доринга. Он зажег все магические светильники, отчего комната приобрела жилой вид. Хозяева последовали за нами в ожидании хоть каких-то обнадеживающих новостей. Возражать против света в комнате они не стали.

Данте сел за стол и высыпал из мешочка камешки. Он долго рассматривал их, перебирал. Бернард первым решился нарушить размышления целителя.

— Что-то не так, светлейший?

— Откуда Мишель взяла эти камни?

— Мой брат ей подарил. Он путешествует по всей империи и часто привозит разные сувениры. Дочка увидела у него эти камешки и выпросила себе. Он рассказывал, что купил их у какого-то торговца артефактами. Вернувшись в город, брат спрашивал у одного знакомого мага, но тот не смог объяснить предназначение камней и не нашел в них никакой плохой магии.

— Магии в них и правда нет, — задумчиво произнес Данте. — Но есть что-то другое, что-то скрытое…

Данте принялся разгребать стопки книг, видимо, разыскивая какую-то определенную. Рэйчел с Бернардом о чем-то негромко спорили. Похоже, женщина сетовала на легкомысленного брата мужа, который вечно собирает всякую ерунду, а потом тащит в дом. Клялась, что больше его к дочери в жизни не подпустит.

Доринг же погрузился в чтение книги и ничего не замечал вокруг. Сначала были «Древние артефакты. Том первый», потом том второй… Мужчина листал страницы, и вместе с ним смотрела, надеясь увидеть изображение загадочных камней. Наконец, мое сердце екнуло. На одной из страниц были нарисованы круглые черные камешки с рыжими крапинками…

— Точно! — воскликнул Данте. — Я же чувствовал, что где-то уже их видел! Давно я не заглядывал в эту книгу…

Доринг бегло пробежался по тексту, шевеля губами. Я невольно засмотрелась на него… На губы, на прищуренные глаза, на нахмуренные брови… Мужчина встал и подошел к столу, снова внимательно глядя на артефакты.

— Неподходящий подарок для ребенка, — произнес он. — Совсем неподходящий.

Рэйчел гневно взглянула на мужа, словно в этом была его вина.

— Эти артефакты называются ловцами душ, — продолжил Данте. — В давние времена у некоторых магов было в обыкновении черпать силу из-за грани. У душ умерших остается много энергии, хотя она и не такая, как у живых людей… Через некоторое время было выяснено, что эта потустороння энергия только вредит, и этот метод запретили, но артефакты остались, хотя их пытались уничтожить без остатка.

— В этих камешках заключены человеческие души? — пораженно спросила я, касаясь кончиком пальца одного из шариков.

— В том то и дело, Амари, что неизвестно. При определенном ритуале артефакт вылавливал из-за грани душу, но маг не мог знать, какому существу она принадлежит. Миров множество, и жизнь принимает разные формы. Можно было поймать душу человека, а случалось — и вовсе неведомого существа.

— Вы хотите сказать, что Мишель… — начала Рэйчел дрожащим голосом, но не смогла сказать догадки вслух.

— Эти артефакты следует хранить особым образом, что, естественно, не соблюдают современные нерадивые торговцы. Они порой не интересуются, что именно находят в древних магических храмах. Ими движет лишь жажда заработать… Души — субстанции нестабильные. Их одолевают страсти, эмоции и переживания — все, что было при жизни, но за гранью они обретают покой. Вернувшись в наш мир, души страдают. Шарик нельзя разбить, но если душа в нем очень беспокойная и эмоциональная, без контроля мага артефакт может разрушиться.

— Что и случилось с несчастной Мишель, — заключила я.

— Именно, Амари. Шарик разбился, душа освободилась и вселилась в тело девочки. Вот только душа эта оказалась нечеловеческой. Отсюда и все странности в поведении. Душа стремится к своему привычному образу жизни, но чужеродное тело не позволяет. Подселенца тянет к воде, он отвергает нашу пищу… Но тело девочки берет свое, и он оказывается заложником в этом теле, способным лишь время от времени проявляться. Например, рычание или страшные глаза…