Чужая война

Разговор повернул не в ту сторону. Сражаться с ней и ненавидеть ее было привычно, ухаживать за Хамной, когда она была без сознания, тоже, но как вести с себя с новой Акацией, халруджи не знал.

— Хорошо, — медленно произнес он. — Тогда назови причину, почему я не должен тебя убить?

— На согнувшееся дерево залезть легко, — хмыкнула наемница. — Ты не станешь убивать меня, потому что сейчас — это легко. Но испытывать тебя я не стану. Человека, который знает солукрай, трудно предсказать. Предлагаю сделку.

— Еще одну?

— А чем тебе не понравилась предыдущая?

Арлинг задумался. Без наемницы он мог еще долго плутать по Туманной Башне в поисках Сейфуллаха. После знакомства с белым журависом его Дорога Молчания могла начаться на дне колодца с септорами. С другой стороны, он отплатил Хамне сполна, вытащив из цитадели и не бросив умирать у ее подножья. Но еще раньше он отрубил ей руку. Из-за того, что она хотела убить Сейфуллаха. Однако Акация делала это, потому что была етобаром, и ее нанял Сокран, мечтавший убрать племянника на пути к богатству и власти рода Аджухамов. Етобары убивали на уровне инстинктов — так охотились хищники.

Монолог с самим собой принимал опасный оборот. Неужели он пытался оправдать Хамну? Испугавшись такой мысли, Регарди выбрал самое легкое — кивнул.

— Что за сделка?

— Етобары всегда заканчивают то, за что взялись, — сказала Акация, глядя ему в лицо. — Надеюсь, ты понимаешь это. Пока я не убью Сейфуллаха, мне нельзя спать дольше трех часов, пить вино, есть сладкую пищу, смеяться и носить яркую одежду и украшения. Только если это необходимо для дела. Таков кодекс. Етобары не дикари. Мы — древний клан, и быть частью его — большая честь для каждого из нас. Етобары были первым военным кланом Сикелии, и если такова судьба, останутся последним.

Арлинг понял, что откровения Хамны были своеобразной платой за спасение, и не перебивал ее. Никто никогда не знал о етобарах больше, чем хотели рассказать они сами.

— Я молода, — как-то растерянно произнесла она. — Сейфуллах был моей третьей жертвой. Будет третьей. Я получила заказ от его дяди еще до того, как Аджухам повел караван в Самрию. Сокран не хотел торопиться и настоял на том, чтобы я дождалась его возвращения. А потом случился ты и все испортил. Поэтому сначала я убью тебя. Вот, что предлагаю. Ты отпустишь меня, а я не стану убивать Сейфуллаха, пока ты жив. Даже если он окажется передо мной связанным и беспомощным, как сейчас я перед тобой.

— Договорились, — кивнул Регарди, удивившись тому, как быстро согласился. Он был уверен, что иман не одобрил бы его выбор, ведь голодному тигру свинью стеречь не поручают. Но правда была в том, что он не мог заставить себя убить Хамну сейчас, хотя и понимал, что заключая с ней сделку, рисковал жизнью Сейфуллаха, которая и так могла оборваться в любую секунду. Арлинг не сомневался, что Акация сдержит слово и не тронет Аджухама, пока жив он, Регарди. Однако даже опытный пловец тонет в реке. Халруджи направлялся в Пустошь Кербала, где его, наверняка, ждали. После Боев Салаграна у серкетов должно было быть к нему много вопросов. А бессмертным он не был.

— Договорились, — повторил он. И чтобы прекратить сомнения, разрезал веревку на запястьях Хамны.

Некоторое время она не двигалась, напряженно вглядываясь в него. Регарди тоже замер, готовый в любой момент отразить ее атаку, которой так и не последовало. Наемница медленно потерла запястья, и, приподнявшись на локтях, устроилась поудобнее.

— Я уйду завтра на рассвете, — сказала она, словно они были случайными путниками, встретившимися в пустыне. — А теперь расскажи мне о себе. У кучеяров есть один старый обычай. Накануне сражения, в котором выживет только один, враги признаются друг другу в том, что не решились бы поведать даже близкому человеку. Раскрыв врагу тайну, о которой не должен знать никто, ты наверняка постараешься убить его. Как и он тебя. Этот обряд проводят ночью, он называется джаган-джаган, что по-кучеярски означает «поедание головы врага».

Это была совсем другая Хамна. В каждом ее слове по-прежнему свистели ножи, готовые разить без промаха, но она еще не выпустила их из пальцев. Хамна-служанка, Хамна-прыгающая-по-крышам, Хамна-без-руки, Хамна-больная — какой же Акацией была на самом деле? Регарди отдал бы многое, чтобы познакомиться с Хамной-без-маски. Впрочем, он сомневался, что ее знала сама Акация. Арлинг понимал ее. Ведь он тоже привык к маскам настолько, что давно забыл, кто был настоящим — Арлинг-сын-канцлера, Арлинг-влюбленный, Арлинг-ученик-имана или Арлинг-халруджи?

— Ты первая, — наконец, произнес он. Регарди не верил, что Акация будет с ним откровенной, поэтому тянул время, чтобы придумать правдоподобную ложь.

Наемница кивнула и неожиданно подалась навстречу. Халруджи отпрянул, сохраняя прежнюю дистанцию, но Хамна не собиралась нападать.

— Нужно держаться за руки, — усмехнулась она. — Так ты почувствуешь, что враг не врет.