Чужая война

Кина плакала. И улыбалась сквозь слезы. И пришлось поцеловать ее в нос и соврать, что мы еще увидимся. А она поверила. Но все равно плакала.

В большом смерче уже неслись облака. Ветер крутился, подвывая.

Элидор поднял руку, прощаясь. Я кивнул. Вскочил в седло, и Тарсаш сам пошел к воротам. А Кина и Элидор исчезли в воющем вихре.

Вот и все.

Теперь-то уж точно — все.

Ну и наплевать!

А я поеду домой. Ненадолго. Надо же, в конце концов, и дома побывать.

Часть III Бессмертие

Мой путь отмечен кровью и клинком,

Предательством и Родины и Веры.
Я был рабом, владыкою, шутом,
Я много убивал, любил без меры.
Вы все, под властью рока и судьбы,
Готовы стойко переждать ненастье.
И всех вас ждут уютные гробы.
А я иначе понимаю счастье.
Мой Меч — мое проклятье и мечта,
И продана душа за бесконечность.
Пускай в груди тоска и пустота,
Но я иду вперед, шагая в вечность.
Так берегите душу, свой покой.
Остерегайтесь выйти на дорогу.
Я в вечном возвращении домой
Иду и все не поспеваю к сроку.

ИГРОКИ

— Мы проиграли.

— Поражение нужно принимать достойно.

— Мы проиграли. Мы потеряли все. Что будет дальше? Что будет потом, когда…

— Когда мы уйдем? Ничего. Нам некуда уходить.

— Что же нас ждет?

— Нас просто не станет.

— Но ведь… Нет. Нет, так нельзя. Я не хочу. Нет!

— Что толку от криков? Поучитесь выдержке у смертных.

— Вы оба не правы, Творцы. Оба. Мы еще можем спастись. Победить.

— Да? Как? Как, скажите? Что нужно сделать? Кто может помочь?

— Смертные, кто же еще? У нас есть наследный принц Айнодора.

— Но он — один из Четверых, и мы не властны над ним.

— Думаете, его придется упрашивать? Он уже готов поднять войска.

— Что сделает жалкая кучка эльфов?

— Магов, Величайшие. Магов. Бессмертные рождаются с Силой и быстро учатся управляться с ней. Мы все имели возможность убедиться в этом на примере шефанго. Пусть даже Айнодор не принесет нам победу, но эльфы в силах освободить хотя бы несколько государств, что сейчас захвачены Тьмой. Даже этого будет нам достаточно, чтобы выжить. А еще… Вы помните легенду о Мече, Величайшие?

— Я помню, что никто не может не то что завладеть им, никому не под силу просто добраться до Башни. Даже нам.

— Нам — особенно. Неназываемый надежно спрятал клинок. Но у нас есть фигура, которой можно, или даже нужно, пожертвовать. Пусть идет. Пусть попробует.

— Это нереально.

— Но ведь надобность в шефанго отпала. Четверых действительно нужно ослабить. Так или иначе. А дерзость императора заслуживает наказания. Мы ничего не знаем о Мече, кроме того что он существует. Значит, можем рассказать все что угодно. Пообещать. Придумать, в конце концов.

— Достаточно просто рассказать легенду.

— Мы не можем быть уверены в том, что шефанго не поднимет Меч против нас. Тьма сильна в нем.

— Да. Пока он понимает, что творит. Но ведь безумие пожирает его, неужели вы до сих пор не поняли этого? Нам не нужен шефанго, нам нужен Зверь, живущий в нем. Зверь слеп. И мы направим его ярость в нужное русло.

— Нет. Он не согласится. Он не пойдет против Темного.

— Он — нет. Я говорю уже не о нем. Я говорю о Звере.

— Что ж. В этом есть смысл. Но ведь ему не нужно Оружие. Его топор…

— Вы забыли, что не один Разрушитель властен над Тварями? Шефанго нужно Оружие. И скоро он сам это поймет.

Эльрик де Фокс

Восток и Запад в последнее время пинают меня друг к другу, совершенно не считаясь ни с правилами приличия, ни с моими желаниями.

Эннэм, Эзис, Венедия, Уденталь, Карталь, Аквитон, Готская империя, снова Эзис. Теперь вот Румия. Мы ехали на север, и я твердо решил для себя, что больше не буду ввязываться ни в какие авантюры.

Хватит того, что уже было. Интересно, кстати, куда подевался Сим? С эльфярой-то нашим все ясно, а вот половинчик исчез как-то на редкость тихо, и не было о нем ни слуху ни духу. Кина сказала, что Сима отправили куда-то на север Эннэма. Поближе к Вольным городам. Ну да, он ведь специализируется на Востоке. Куда ж его еще? И теперь Сима не разыскать. А с учетом того, что здесь скоро начнется, гоббера можно было похоронить заранее.

Жаль.

Я к нему привык.

Забавно. Говорю «привык» не потому, что это отражает реальное положение дел, а потому, что не умею и не могу подобрать слова, чтоб самому себе, хотя бы самому себе, объяснить, на что это похоже.

Начинаю понимать Кину, да и Сима, если уж на то пошло. Они все твердили, что нас Четверо. Заумь вроде. Мне и сейчас это кажется заумью. Но того щемящего одиночества, которое навалилось после бойни в лесу — последнего нашего боя вместе, — того одиночества нет.

Странно это.