Чужая война

— Вернётся, поинтересуешься сам, тир. Честно говоря, я и сам его не понял. Что-то он там про Раймонда говорил и про то, что тот не предатель. Самому интересно.

Роухен задумался.

— Всё-таки этот князь очень странный. Может, действительно шпион?

— Ага. Который настолько странный, что в нём все шпиона подозревают. Я, конечно, в этих делах не очень, но и мне понятно, что из него шпион, как из меня… Ну, ты понял.

Роухен был менее доверчив и обладал намного большим жизненным опытом, чем Конрон, потому был настроен не так благодушно к Вольдемару Старинову. Но спорить не стал. Он вообще предпочитал не спорить с командирами, тем более он не мог отрицать того факта, что князь реально помог в обороне. Но даже сейчас тот для него оставался загадкой, а загадки Роухен очень не любил.

Через несколько минут в комнату вошли ещё несколько офицеров, приглашённых на совещание, посвящённое обсуждению дальнейших планов. Конрон слушал их вполуха, гадая, о чём может беседовать Вольдемар с герцогом. На все вопросы офицеров, обращённые к нему, он отвечал весьма туманно, сославшись на необходимость пока держать всё в тайне. Сообразили они, что он сам ничего не знает, или нет, не ясно, но, по крайней мере, отстали. И занялись более актуальными проблемами: как действовать после отступления неприятеля? А в том, что родезцы всё-таки будут отступать, никто уже не сомневался.

Володя появился под конец совещания в приподнятом настроении, улыбаясь каким-то своим мыслям. Поздоровался со всеми, но уселся в сторонке. Понимая общий интерес к проведённым переговорам, он просто перечислил условия перемирия, к которым они пришли с герцогом. Офицеры разочарованно зашумели, не понимая, что в этих довольно стандартных пунктах могло вызвать прилив столь хорошего настроения у князя, который и улыбался-то крайне редко, да и то уголками губ.

Конрон догадывался, что тот о чём-то умалчивает. Он быстро свернул совещание и выпроводил всех. После этого пристроился рядом.

— Ну и, во имя всех Возвышенных богов, с чего такая радость?

— Дорн Ансельм отпускает всех наших пленных в обмен на Раймонда и кое-каких других пленников из офицеров по списку. Всё осталось без изменений — так, как он и предлагал в своём письме.

— Не понял? Точнее, понял, но это ты и на совещании говорил. Я не понял, для чего тогда именно ты к нему ездил?

— Для чего? Может, потому что дурак. И потому что, несмотря ни на что, так и не избавился от наивности. Вот такой вот я наивный романтичный дурак, Конрон. А ведь думал, что сумел избавиться от всех чувств… Как оказалось, нет. Возможно, потому, что даже в самые тяжёлые моменты мне везло на людей.

Рыцарь потряс головой:

— Я чего-то не понимаю. Ты чего там натворил?

— Да ничего… Просто рассказал всё о Раймонде… Мои учителя точно устроили бы мне головомойку за такое — сдать все достигнутые результаты… М-да…

— Прости, что? Что ты сделал?

— Всё рассказал герцогу про Раймонда. Как впервые встретил его и что было дальше.

— И?

— Ну и всё. Герцог совсем не дурак, так что, полагаю, он мне поверил. Ладно, пойду к Раймонду… обрадую. Если его и повесят, то не за предательство.

Конрон озадаченно проследил за Вольдемаром. Пожал плечами и вернулся за стол. Достал нож, задумчиво рассмотрел его и стал втыкать в столешницу. Потом махнул рукой.

— Каждый раз, когда думаю, что уже начал его понимать, он выкидывает что-то совершенно неожиданное.

Володя, скрестив руки, стоял у открытой двери в тюремную камеру и наблюдал за работой кузнеца, освобождавшего пленника. Когда тот закончил возиться с цепями, мальчик поманил Раймонда и зашагал по коридору к выходу. Раймонд озадаченно обернулся к охраннику. Тот флегматично отправился в свою каморку, явно не собираясь их сопровождать. Вблизи не было видно других охранников, а князь шагал вперёд, даже ни разу не обернувшись, словно ему было совершенно всё равно, следует за ним пленник или нет. Заинтригованный рыцарь догнал князя.

Вольдемар вышел на улицу. При этом наружную охрану также совершенно не заинтересовал бывший пленник. Раймонд огляделся, гадая, что может получиться, если он сейчас попробует бежать.

— За поворотом пост, как раз на него выскочишь. А если бежать прямо, то наткнёшься на учения ополченцев. Но вообще бежать не советую по другой причине. Наберись терпения.

Вольдемар даже не обернулся, когда говорил. Тир задумчиво поглядел ему в спину, но решил последовать совету. Раз его никто не охраняет, значит, что-то происходит, а что именно, скоро прояснится.

В кабинете магистрата Володя уселся за стол и протянул свиток с условиями перемирия Раймонду. Тот сел, неторопливо развернул его и углубился в чтение. Прочитав, поднял голову:

— Как я понимаю, меня выдадут?

— Есть какие-то причины этого не делать? Хотя если бы ты согласился…

— Ваше сиятельство, мы уже обсуждали этот вопрос.

— То есть своё мнение ты не изменишь?

— Нет.

Володя вздохнул, неторопливо поднялся, отстегнул пояс с мечами и положил его перед собой на стол. После чего расслабился на стуле, вытянув ноги.

— Жаль. Что ж… сам понимаешь.

— А если я сейчас убегу? Я не видел охраны на выходе…