Чужая война

— Я подумаю, — честно сказал Эльрик и вышел. Домой он возвращался неспешно, умеряя обычно скорый шаг. Во-первых, Кине нужно было дать выспаться. Во-вторых, принц вспоминал изумительную красоту эльфийки и не слишком рвался убедиться в том, что память, как обычно, склонна преувеличивать увиденное. В-третьих, откровенно говоря, он слегка побаивался того, что память не преувеличивает. В этом случае Эльрика ожидали некоторые сложности морального порядка. Затаскивать девочку в постель после всего, чего она натерпелась, он считал не слишком правильным. А не затащить было бы очень трудно. В конце концов, он давно уже делал это инстинктивно, сам иногда удивляясь тому, что в очередной раз оказался в постели с женщиной, которая, по большому счету, не нужна была абсолютно. Потом возникали проблемы с мужьями. Если эти проблемы возникали у женщин, приходилось еще и мужьям объяснять, что лучше с женой обходиться поласковее. Словом — мороки выше мачты. А удовольствия от силы на неделю. Потом надоедало.

Хвала Богам, барон Удентальский так ничего и не узнал о выходках своей дражайшей юной супруги. Девочку понять можно — клюнула она в первую очередь на его, Эльрика, кажущуюся молодость. Барону уже за сорок. А ей — восемнадцать только-только. И что в итоге? Поняв, наконец, что значит быть женщиной, она, вопреки ожиданиям, отнюдь не потеряла интереса к учителю. И отвадить ее от себя стоило шефанго немалых трудов. И с женщиной расстаться не поссорившись. И с мужем ее общаться так, чтоб ни полсловом девочку не подставить. Ладно хоть в «Серой кошке» давно молчать привыкли. Даром что не первая это на их памяти баронесса.

Эльрик вошел в гостиницу. Поднялся по широкой лестнице. Постучался на всякий случай в собственную комнату, услышал чуть испуганное:

— Да. — И вошел.

Кина увидела, как выросла на пороге огромная фигура с висящим на поясе топором. Белые волосы, красные глаза и черная маска… эльфийка выставила лютню, словно защищаясь, и медленно отступила к креслу.

— Я закричу, — звонко предупредила она.

— Зачем? — удивилось чудовище, закрывая за собой дверь. Голос оказался неожиданно мягким, эльфийским. — Ах да. — Сверкнули страшные зубы, когда черные губы раздвинулись в улыбке. — Извини. Я не подумал, что ты испугаешься. Меня зовут Эльрик. Эльрик де Фокс.

— Предатель?

— Да. Если тебе так понятнее.

— Ты — Тресса… — осторожно, словно сама себе не веря, проговорила эльфийка.

— Ну, Хвала Богам. Теперь мне можно войти?

— С ума сойти. Эльрик-Предатель! Настоящий. Живой! — Кина упала в кресло, все еще прижимая к себе лютню. — Да входи, конечно. Это же твоя комната. А я думала, что ты умер. А у нас о тебе песни поют. Ты же герой, да? Ты Владыке поклоняешься, правда?

— Не правда, — холодно ответил шефанго. — Это на Айнодоре придумали. И насчет героя, кстати, тоже. Держи. — Он бросил на кровать узел, — Это мужская одежда. Мы уезжаем.

— Когда?

— Сегодня. Если тебе еще что-то понадобится, скажи. Я вроде все купил, но кто вас, эльфов, знает. Может, тебе что особенное нужно.

— Что особенное? — честно удивилась Кина.

— Боги, ну откуда мне знать? В общем, у тебя есть три часа на то, чтобы одеться. Есть хочешь?

— Нет.

— Смотри. До ночи голодать придется.

— Да я утром двух цыплят…

— Ты сама как цыпленок. — Шефанго снова улыбнулся. На этот раз Кина улыбки не испугалась. — Ладно. Через три часа я зайду.

В общей зале было безлюдно — час рабочий, постояльцы, кто по делам, кто по безделью своему, разбрелись. В «Серой кошке» останавливались такие, кто мог бездельничать. Славу добрую трактир приобрел давно. В нем даже вилки к столу подавали. Специально для господ, что здесь бывали.

Тетушка Ганна привычно шуганула Марка, навострившегося было подняться на второй этаж — не дает же мальчишке покоя девица, которую Эльрик пригрел, — и присела на лавку, бездумно расправляя фартук.

Как объяснял ей Джозеф, давно еще, сразу после свадьбы, шефанго в «Серой кошке» вместо ангела-хранителя. И не только потому, что любая шушера уличная трактир стороной обходит, а еще и потому, что «Он тут, Ганна, местная дос-то-приме-ча-тель-ность».

Слово это молодая Иоганна Тальская — тогда уже Иоганна Джозефова — услышала в первый раз и запомнила навсегда. Ведь и правда, кто только не останавливался в «Серой кошке» — бывало, что и знатные господа, все в бархате да тонком сукне — и все расспрашивали, а часто ли здесь шефанго бывает? Мол, слышали они от знающих людей, что настоящий, живой шефанго сюда наведывается.

Когда его добрые хозяева ожидают? Не знают? Ну а если подождать-пожить? Можно надеяться увидеть?

— Можно, — говорил Джозеф.