Чужая война

— А кто любит?.. — философски заметил Андрей Матвеевич. — А чтобы вас успокоить, могу только повториться. Ребенку обеспечат самую надежную опеку, создадут самые лучшие условия… Был, я признаю, момент неразберихи, путаницы какой-то, смятения даже. И за ваше участие, помощь в этот момент — искреннее спасибо.

Семирядин вновь догнал Лавра и вместе с ним поднялся на следующий этаж.

— Сюда вам… — Он любезно указал Федору Павловичу на дверь в палату Кирсановой, возле которой за столом расположилась дежурная медсестра. — Машина, значит, будет у главного подъезда. Всего доброго.

Андрей развернулся, собираясь покинуть Лавра, так как очень опасался быть невзначай замеченным Елизаветой Михайловной, которая, как он знал, крутилась где-то неподалеку, но депутат задержал его еще на мгновение, ухватив за руку чуть выше локтя.

— Надеюсь, все и вправду будет по-честному, — жестко произнес Лавриков. — До свидания. Понадобитесь — я вас разыщу в два счета.

— Не сомневаюсь.

Лавр отпустил его, и Семирядин заторопился обратно вниз по лестнице. Федор Павлович проводил его взглядом, размышляя о том, что же не понравилось ему в этом разговоре, и направился к посту медсестры.

— Товарищ, вы куда? — Девушка поднялась со стула при его приближении.

— Здравствуйте. — Лавриков лучезарно ей улыбнулся. — Вам должны были позвонить…

— К Кирсановой? — уточнила медсестра.

— Да, за мальчиком.

— Сейчас позову.

Но Лавр решительно преградил ей дорогу. Пустив в ход все свое природное обаяние и еще не слишком основательно забытую способность обольщения, депутат заглянул в зеленые глаза симпатичной молодой особы. Его левая рука при этом мягко сжала правую кисть дежурной медсестры.

— Можно я сам, девушка? — попросил он.

Она колебалась недолго. Да и разве можно было устоять против такого мужчины, пусть и немолодого?

— Только на минутку. — Медсестра смущенно потупилась. — Здесь все-таки реанимация, а не ВДНХ…

Лавр, вежливым кивком поблагодарив девушку, двинулся к палате. Его желание самостоятельно забрать паренька обуславливалось тем, что Федор Павлович рассчитывал взглянуть на его мать. Пусть даже краешком глаза. Он и сам не смог бы толком объяснить, зачем ему это было нужно, но душевным порывам, как известно, сопротивляться бесполезно. Да и грешно в некоторой степени.

Лавриков приоткрыл дверь и заглянул в палату. Услышав скрип, Кирсанов поднялся с колен, частично задернул полог у кровати, чем, сам того не подозревая, лишил Федора Павловича тайной надежды, и обернулся.

— Пора, Ваня, — прошептал Лавр.

— Иду… — Иван быстро и незаметно смахнул рукавом проступившие таки у него на глазах слезы и неторопливо двинулся навстречу своему покровителю. Но уже буквально через пару шагов мальчик остановился. — А вы не хотите познакомиться с моей мамой?

Предложение было крайне неожиданным, но отвечало тем самым душевным порывам Лавра, о которых уже упоминалось выше. Федор Павлович ужасно растерялся и принялся зачем-то теребить свои седые усы.

— Познакомиться?.. — неловко брякнул он. — Как-то это… — Но соблазн был слишком велик. Кирсанова лежала в каких-то нескольких шагах. Проделать их и… — Впрочем, да. Конечно…

Кирсанов отошел в сторону, пропуская Лаврикова вперед. Тот со сконфуженной физиономией как-то нелепо и едва ли не бочком приблизился. Дрожащая рука Федора Павловича вытянулась вперед и торопливо отдернула полог. Понимая, что выглядит очень неестественно в глазах наблюдавшего за ним Кирсанова, Лавр решил для себя, что взглянет на неподвижное тело женщины и сразу отступит назад. Вроде и просьбу Ивана выполнит, и…

Взгляд бывшего криминального авторитета сфокусировался на Ольге. Вопреки заранее продуманному плану, он не просто задержался возле больничной кровати. Лавриков замер, окаменел, утратил всякую ориентацию во времени и пространстве. Федор Павлович не мог, да и не хотел отвести взгляд от Ольги Кирсановой. Выражение его лица постепенно менялось. На нем отразилась целая гамма чувств — от удивления до какого-то совсем мальчишеского восхищения. В прежде тусклых глазах Лаврикова вдруг появились азартные огоньки, которые с каждым мгновением разгорались все больше и больше.

— Правда она у меня красивая? — подал голос Кирсанов из-за спины депутата.

Но Лавр не слышал его вопроса. Он не обернулся даже тогда, когда в палату вошла медсестра.

— Товарищ… — строго окликнула его девушка.

Федор Павлович вздрогнул, возвращаясь в реальность. Растерянно обернулся:

— Что?

— Я просила — на одну минуту! — Медсестра громко выражала свое крайнее неудовольствие происходящим. — Вы без маски, без бахил!

— Тише, будьте добры, — одернул он медицинского работника, но от кровати Кирсановой все-таки отошел. — Здесь… женщина спит.

— Это не сон. — Девушка понизила голос. — К сожалению, это кома.

— Кома?.. — Лавриков чувствовал какую-то растерянность, будто его застали за неприличным занятием, и он никак не мог отделаться от стыда. — Да, правильно, мне говорили…

— А я ведь вас просила! Смотрю — человек интеллигентный, должен понимать… — Медсестра покачала головой. — Нельзя же так!