Чужая война

— Вы правы. — На прощание Федор Павлович еще раз посмотрел на Ольгу, потом заставил себя отвернуться и двинулся к выходу. — Так нельзя… Идем, Ваня… — Он твердо взял мальчика за руку и примирительным тоном поинтересовался у строгой медсестры: — Только подскажите, как добраться до главного холла?

— Ближайший выход через шестой подъезд, — проинформировала она.

Лавр несогласно покачал головой:

— Через шестой не получится. Там засада…

Девушка удивленно моргнула.

Воспользовавшись детальными инструкциями дежурной медсестры, которая вникла в суть проблемы благодаря вновь пущенному в ход обаянию Лавра, Ваня Кирсанов и его старший товарищ оказались в стеклянной пристройке клиники. Именно это и был главный выход. Таким образом им удалось избежать нежелательного столкновения с Олегом и Натальей Кухариными. Справа располагалась справочная, слева такой же пустующий, как и в том холле, через который они прибыли в клинику, гардероб и какой-то киоск, торгующий, судя по всему, желтой прессой.

— Ты хочешь побывать… — Федор Павлович на мгновение запнулся. — Ну, там, где отца твоего похоронили?

Иван задумался, но почти сразу согласно кивнул.

— Наверно… — Мальчик грустно улыбнулся при этом. — Вместо папы мне покажут кусок земли на кладбище?

— Да…

— Как-то… смешно. — Он не сумел подобрать более соответствующего слова.

— Смешно?.. — переспросил Лавр. — Ты пока не научился понимать смерть.

Они остановились возле парадной двери и теперь смотрели в глаза друг другу. На душе у Кирсанова было муторно, да и Лавриков, честно говоря, чувствовал себя не лучше. И не потому, что через секунду им предстояло расстаться, а они успели привязаться друг к другу. Нет. Просто и тот и другой до сих пор находились под впечатлением после посещения Ольги Кирсановой. Чувства мальчика по отношению к родной матери, находящейся на грани между жизнью и смертью, были вполне понятны, а вот что происходило с Федором Павловичем — тот и сам себе не мог этого объяснить.

Кирсанов удивленно вскинул брови, не совсем понимая, что имеет в виду собеседник.

— Такому надо учиться? — не поверил он.

— Конечно, — абсолютно серьезно заявил умудренный жизнью Лавриков. — Это целая наука. Или искусство.

— Что?

— Уметь терять…

Федор Павлович почувствовал себя немного неуютно под пристальным, изучающим взглядом Ивана. Он поспешно прочистил горло и выудил из кармана пачку сигарет. Только сейчас депутат Государственной думы вспомнил, что давно не отравлял собственный организм. Требовалось срочно исправить это упущение.

— Тебя отвезут сейчас, — сказал он Кирсанову, собираясь закурить. В руке уже появилась крохотная зажигалка, выполненная под дерево.

— Не вы? — Иван был обескуражен.

— Нет. — Лавр отрицательно покачал головой и, как бы оправдываясь перед парнишкой, добавил: — Мне на работу давно пора.

— А кто отвезет?

— Андрей… — Федор Павлович наморщил лоб, припоминая отчество встреченного им в больничном коридоре человека. Хотел даже было порыться в карманах в поисках визитки. — Как его?

— Андрей Матвеевич? — услужливо подсказал Кирсанов.

— Совершенно верно, партнер твоего отца. — Лавриков улыбнулся и бросил короткий взгляд через стеклянную дверь на улицу, где, как он и обещал, должен был дожидаться Ивана Семирядин. — Он ничего человек?

— Нормальный дядька, — без особого энтузиазма подтвердил мальчик. — Веселый. Только Лиза на него почему-то сердится… — Он выдержал небольшую паузу. — Вы собираетесь избавиться от меня, да?

— Ну здрасте! — засмеялся Лавриков. — Так джентльмены вопрос не ставят. Я не имею права удерживать тебя, Иван.

Скрыть внутреннюю неловкость и затаенное чувство вины удалось не очень удачно. Наверное, почувствовал это и Кирсанов.

— А если я хочу… чтобы меня удерживали?

— Утрясешь всякие там дела-делишки свои и — милости просим, — гостеприимно откликнулся Федор Павлович. — В любой час дня и ночи. А уж если увидишь — что-то плохое получается — у тебя есть целая орава друзей. Только свистни. — Лавр намеренно говорил шутливым, веселым тоном, надеясь приободрить немного раскисшего паренька. — Да я и сам узнаю и первым прибегу.

Иван ничего не ответил. Насупившись, он опустил голову и уставился мрачным взглядом на собственные кроссовки.

— Эй! — Лавр дружески ткнул его кулаком в плечо. — Ты обиделся на меня?

— Нет. — Кирсанов поднял глаза. — Как я могу обижаться?

— Тогда — вперед. — Депутат снова растянул губы в дружественной улыбке. — Видишь, за стеклом фрукт маячит?

Они оба перевели взоры на улицу. Покинув салон автомобиля, Семирядин и в самом деле нетерпеливо расхаживал по тротуару. Он тоже видел за стеклом очертания Лавра и Вани, но торопить их не осмеливался.

— Фрукт — дядя Андрей, — сказал Кирсанов и двинулся к выходу.

— Рад был познакомиться с тобой… — произнес ему в спину Лавриков. — И с твоей мамой. Она очень красивая. Как принцесса. Спящая.

— Спящая королева, — машинально поправил Иван, не оборачиваясь.

— Пусть будет так, — не стал спорить Федор Павлович.