Чужая война

Мысли об этом настолько завладели мальчиком, что он потерял былую бдительность. Беспечно вышел из тени кустарника и уставился себе под ноги. Иван не заметил возникшую на вершине откоса широкоплечую фигуру охранника Владислава. А вот тот сразу узрел беглеца. Недолго думая подручный Семирядина выхватил из кармана телефон и кинулся названивать кому-то в спешном порядке. Скорее всего, самому Андрею Матвеевичу.

Мошкин оставался верным своему слову. Такое с ним случалось крайне редко, но сегодня он решил идти до конца. Подпирая мясистые щеки кулаками, он тупо и абсолютно бессмысленно таращился в стоящий на отдельном столике монитор компьютера. Как известно, человек может смотреть бесконечно долго на три вещи. На воду, на огонь и на то, как работают другие. Санчо созерцал одновременно первое и последнее. Лавриков работал. Перед депутатом уже высилась огромная стопка распечатанных листов. Она была настолько большой и, соответственно, шаткой, что чуть не упала на пол от одного неосторожного движения Лавра.

Федор Павлович успел подхватить листы на лету и вновь соорудил прежнюю стопку.

— Все сегодня из рук… — мрачно пробормотал Лавриков.

Он по-прежнему пребывал все в том же тягостном расположении духа, в который погрузился при посещении клиники. Работа не сумела отвлечь от бродивших в голове мыслей. К тому же Лавра начинало напрягать упорное молчание соратника. Без постоянного занудства Мошкина жизнь выглядела уже иначе. Скучновато и неестественно. Вот и сейчас Александр никак не отреагировал на высказывание народного избранника. Лишь едва заметно шевельнул правой бровью. И все.

Поразмыслив секунду-другую, Лавр пришел к выводу, что безопаснее будет разделить стопку распечаток на две равные.

— Уйма бумаги на каждого!.. — продолжал ворчать он, приступив к задуманному процессу. — Каждый божий день… Пятьсот голов народных представителей перемножить на это… Да на дней двести в году… Совсем скоро весь лес на законопроекты ухнем. И в Туркменистане бумагу закупать придется… — Он невесело усмехнулся в усы. — Хлопчатобумага от Туркменбаши… Смешно?

Лавриков покосился на своего помощника, ожидая реакции последнего. В конце концов, по его представлениям, этот бойкот не мог длиться вечность. Но Санчо продолжал демонстративно помалкивать. Казалось, ничто уже не поколеблет принятого им решения. И без того уже потерявший степенность и точность движений, Лавр порывисто поднялся из-за рабочего стола, оттолкнув при этом кресло, и шагнул по направлению к окну. Затем, остановившись и резко крутанувшись на каблуках, Федор Павлович проследил за взглядом Мошкина и только сейчас обратил внимание, какая заставка на мониторе так поглотила внимание соратника. Опять-таки первый из вышеперечисленных критериев, на которые можно смотреть вечно. Санчо любовался графическим отображением морского дна с вялым колыханием водорослей, рыбок и такими же вялыми пузырьками, которые ниточками тянулись к верхнему краю экрана.

— Вот это я понимаю! — саркастически молвил недавний криминальный авторитет, но по другим скрытым интонациям его голоса несложно было догадаться, что Лавр на грани. Того и гляди, взорвется. — Зрелище!

Никакой реакции со стороны Санчо не последовало и на этот раз.

— Слышь, ты, Жак Ив Кусто! — Переполнявшие Лаврикова эмоции выплеснулись-таки через край. — Кажется, кто-то обещал к Кекшиеву сходить. Напролом.

Это был упрек в профессиональной некомпетенции, и Мошкин не выдержал.

— Кажется, кто-то велел мне заткнуться, — напомнил Александр. — Я и заткнулся.

— Хорошо. — Федор Павлович вернулся в глубину кабинета и замер возле кресла, в котором расположился Санчо. Руки депутата привычно нырнули в карманы брюк. — Прости.

Извинений оппонент не принял. В привычной для него манере. Не удосужившись вступить с Лавром в полемику, Мошкин презрительно поджал губы, а затем для пущей убедительности свернул еще на правой руке кукиш и гордо выставил его в направлении шефа. Лавриков невольно отшатнулся.

— Так, да?.. — буркнул он. — А если я тебе признаюсь, что случилось — там, в больнице, сходишь?

Александр задумался, воздев очи к высокому потолку. Вроде как прикидывал, стоит ли идти из-за такой мелочи на сделку с собственной совестью. Лавриков на удивление покорно ожидал решения своего помощника. Наконец Санчо завершил недолгий мыслительный процесс и согласно кивнул. Дескать, выкладывай.

— А случилось, Санчо, то, — Федор Павлович продолжал взирать на него сверху вниз, — что со мной никогда не случалось. Ясно? — Он устало взмахнул рукой. — Ступай теперь к прокурорскому. Детали — потом.

— Нет, так не пойдет. — Мошкин отлепил затылок от подголовника кресла и подался корпусом вперед. — С тобой все случалось. А без деталей я сейчас снова приму обет молчания.

— Можешь и ужин принять… — машинально съязвил Лавриков.

Подсознательно он уже понимал, что отвертеться от упрямого соратника вряд ли удастся. Не тот человек Мошкин, который мог бы удовлетвориться брошенным полунамеком. Этому всю подноготную подавай. В деталях и желательно красочно.