Чужая война

— Санчо… — отрапортовался он и тут же нервно сглотнул, узнав собеседника. Вернее, собеседницу. — Все вроде в порядке. В больнице шороху навели. Пацана Лавр на кладбище отпустил и — домой… — Мошкин машинально отодвинул трубку подальше от уха, верно оценив последовавшую реакцию. — Да не кричи ты с ходу, Клав! У мальчонки завтра какие-то финансовые дела… Откуда я знаю — какие? Я не финансист, зачем мне вникать?..

Двери лифта гостеприимно разъехались в стороны, и Лавр первым шагнул в просторную светлую кабину. Вслед за ним устремился и Санчо, не прекращая телефонных переговоров с любимой женщиной.

— Да с каким-то партнером отцовским, не знаю… — бурчал он, стараясь не повышать голоса и тем самым не провоцировать нового скандала со стороны Клавдии. — Не могу передать трубку. — Мошкин зыркнул в сторону Лаврикова. — Во-первых, на грубость нарвешься…

— Это безусловно, — тут же поддакнул Федор Павлович с глумливой усмешкой на устах.

— Во-вторых, сигнал сейчас прервется, я в лифт вхожу бронированный, — продолжил Александр. — Нет, пока не домой. У нас… э-э… фракционное совещание независимых. Целую нежно, до вечера.

Он поспешно выключил телефон, убрал его обратно в карман и молча замер рядом с Лавром, ожидая закрытия бронированных дверей лифта. Федор Павлович ехидно хихикнул:

— Фракционное совещание, говоришь?

— Почему нет?

Они стояли боком друг к другу, не поворачивая головы, и буравили взглядами пространство впереди себя.

— Звучит весьма убедительно и солидно.

— Не баба у тебя, а Лаврентий Павлович в юбке, — сыронизировал Лавр.

Мошкин шмыгнул носом.

— Не надо, — не в меру сурово осадил он депутата Государственной думы. — Я твою королеву не обижаю…

— Я своей не вру! — с достоинством парировал Лавриков.

Теперь пришел черед Санчо ехидно усмехнуться:

— Только потому, что она не слышит!..

Двери кабины плавно сошлись на центре, и лифт пополз вниз, унося вместе с собой и пассажиров. Лавр поправил под горлом тугой узел галстука и ничего не ответил на последнее изречение помощника. Может, в чем-то Санчо и прав. Теперь Федор Павлович был значительно ближе к пониманию тех чувств, что Мошкин питал к Клавдии.

После благополучно завершенной сессии, как это водится, у студентов начиналась пора законных летних каникул. Не стал исключением из правил и Федор Розгин. В нынешнем, завершенном уже семестре ему необходимо было сдать всего два экзамена. По всем прочим предметам зачет с оценкой или без нее уже стоял автоматически. Задача не из самых сложных, и парень с ней успешно справился. Впереди уже маячил второй курс обучения. Но вот насладиться отдыхом на каникулах, как всем прочим своим сокурсникам, Федечке до сих пор не представилось возможности. Мало того что на него навалились сейчас все эти проблемы, связанные с раздираемой в разные стороны «Империей» и личностью Ивана Кирсанова, оказавшегося, можно сказать, в самом эпицентре событий, так Розгина еще и тетка родная безбожно эксплуатировала.

Руководство магазином, специализирующимся в основном на продаже одежды и бытовой химии, отнимало у Клавдии огромное количество сил и времени. И самые глобальные трудности, как и у большинства частных предпринимателей, основывались на бухгалтерии. При действующим бухгалтере было еще ничего, но когда данная сотрудница Розгиной ушла в декретный отпуск, директрисе пришлось самостоятельно осваивать эту хитрую науку дебетов-кредитов. Более-менее Клавдия справилась с поставленной задачей. Дело осталось за малым. Совмещение бухгалтерских навыков и компьютерных технологий. Здесь уже Розгина спасовала. А к кому обратиться за помощью?

Федечка еще в апреле опрометчиво пообещал тете оказать поддержку в этом вопросе при наступлении у него летних каникул. Глупо было надеяться, что Клава забудет за три месяца об этом обещании. И вот теперь, что называется, час расплаты пробил.

Сегодняшний день не стал для юноши исключением. У Розгиной горели все сроки, а следовательно, от проблемы нужно было избавляться. И огромную гору удалось-таки к обеду свернуть.

Клавдия позвонила Санчо на мобильный, когда вся работа с документацией была полностью завершена, и племянник, подобно Юлию Цезарю, с победным видом удалился в торговый павильон. Беседа с Мошкиным насторожила Розгину. Впрочем, насторожила — это еще мягко сказано. Завершив телефонный разговор, Клавдия стремительно вскочила на ноги. В душе поселилось непрошеное чувство паники. Кому Лавр отдал Кирсанова? Какому такому партнеру его покойного отца? Розгина не знала этого человека, но она прекрасно помнила, что Лиза не называла ни одного, которому можно было бы доверять. А тут такой финт.

Вернулся Федечка. В руках он с улыбкой вертел какую-то пеструю футболку на плечиках. Ее он и предъявил тетушке, перешагнув порог директорского кабинета.

— Теть, я на тебя два дня отбатрачил, — с чувством достоинства справедливо заметил юноша. — Тюрьма нам не грозит. Имею право на эту маечку. Ване хочу подарить. Вроде в размер, а?