Чужая воля

Анна Николаевна Громова, при всем своем опыте и моем к ней уважении, никак не могла объяснить ту странность, которую она чувствовала в убийстве Луизы. Она не знала всего, ведь я же ей ничего не рассказала. А я теперь вспомнила, какой озабоченной и рассеянной выглядела Луиза в тот, последний вечер, как она встряхивала головой, как будто пыталась вспомнить что-то важное… И она даже спросила меня о чем-то, как же это, ах да… «Лариса, а вы никогда не…». Никогда не… – что? Не видела, не встречала, не задумывалась, не пыталась… Я тогда дала волю своему раздражению и вот теперь пожинаю плоды. Если бы тогда я продержалась еще немножко, то возможно узнала бы кое-что важное, и сейчас мне бы это очень пригодилось. Но наверняка я ничего не знаю, так что мне остаются только предположения. И я могу предположить, что Луиза в тот последний вечер видела что-то, что ее расстроило или удивило. Поэтому она забеспокоилась и сразу же, по выходе из моего дома, побежала звонить по телефону-автомату. От меня она позвонить не могла, потому что то, что она собиралась сказать человеку, которому звонила, было связано с их преступным замыслом. Иначе бы она попросилась позвонить от меня. Это доказывает, что убили ее не сообщники, потому что она только еще пыталась сообщить своему нанимателю о том, что ее обеспокоило. Так быстро они отреагировать не могли. Значит, либо ее убили конкуренты, либо те, кто работают по делу Эрика. То есть, как я и думала раньше, когда считала, что Луизу убили по ошибке, потому что приняли ее за меня. Но опять-таки, я сама себе убедительно доказала, что не могли они принять старуху Луизу за меня, хоть и в оранжевой приметной курточке. И меня как свидетеля убивать им было совершенно незачем. Стало быть, они убили Луизу по другой причине, а какой – я обязательно докопаюсь. Но потом, потому что в ванной уже шумит вода и на кухне хрюкает кофеварка. Вот незадача, ведь хотела же встать пораньше и приготовить завтрак. Человеку же на работу! А вместо этого провалялась целый час в постели, усиленно работая головой.

Я быстренько оделась и собралась было вывести Горация на обычную прогулку, чтобы не болтаться под ногами у спешащего на работу человека, как вдруг открылась дверь ванной и оттуда выплыл Эрик, свежевыбритый и аккуратно причесанный.

– Вы куда это направились? – удивился он.

– Как – куда? – нелюбезно буркнула я. – Гулять, разумеется. Пользоваться туалетом Гораций еще не научился.

Мне было неудобно, что Эрик видит меня такой замарашкой – с всклокоченными волосами, ненакрашенной. Но вчера я забыла косметику в своей квартире. И еще много нужных вещей оставила там. О чем я только думала?

– Нельзя показывать, что ты дома! – спорил Эрик. – Мы же вчера обо всем договорились, – добавил он укоризненно.

Интересно, о чем это мы договорились? Что-то я не помню, чтобы мы о чем-нибудь договаривались.

– Гораций не договаривался, чтобы сутками сидеть взаперти, – упрямо настаивала я.

– Я сам выведу Горация!

Я выразительно взглянула на часы.

– Ты же опоздаешь на работу!

– Ну и пусть! – Эрик и глазом не моргнул, а я от изумления разинула рот и выпустила Горация из рук.

Ради меня Эрик готов опоздать на работу! Это при его-то немецкой пунктуальности… А он уже пристегивал поводок. И что меня больше всего возмутило, так это то, что бесхвостый предатель (я имею в виду Горация) беспрекословно дал Эрику надеть на себя намордник и послушно потрусил к выходу.

Дверь за ними закрылось. Мне бы наконец привести себя в порядок, но сердце было не на месте, томило какое-то нехорошее предчувствие. Осторожно, прикрываясь занавеской, я выглянула в окно и увидела прямо рядом с домом, за кустами тот самый синий «форд», черт бы его взял! Сейчас Эрик с Горацием выйдут из подъезда… А ведь они его не сразу увидят, кусты закрывают машину.

Я кинулась на улицу, благодаря Бога, что на мне не халат, а брюки и маечка. Зачем я бегу, я осознать не успела, но все же у меня хватило ума выскочить сразу на лестницу, а не ждать лифта. На лестничных ступенях я немного отрезвела и поняла, что выбежала босиком. Тихонько, на цыпочках, потому что плитка на полу противно холодила ноги, я приоткрыла дверь парадной и заглянула в просвет между кустами, где должен был находиться синий «форд».