Чужая здесь, не своя там. Часть вторая

— Ну не мне же. — Я постаралась взгляд сделать как можно мрачнее. Реакцию мастер оценил. — Хорошо, к завтрашнему дню тут наведут порядок. Недостаток слуг не испытываю. — На какое-то время эд Йеннер задумался, рассеянно потирая пальцем висок, а потом продолжил: — А поскольку слуги имеют привычку делать только то, что им прикажут, ты же сама и проконтролируешь, чтобы твоё рабочее место было организовано, как тебе нужно.

И зачем весь этот спектакль был нужен? Ещё как только я зашла в эту комнату, мне бросился в глаза контраст — тут так пыльно, неопрятно, грязно. В то время, как все помещения, все здание, да и сам его хозяин производители впечатление своей аккуратностью, чистотой, порядком.

Но не в моей ситуации спорить. Проконтролировать — это я смогу.

— Все задачи ясны?

— Вполне.

— Так уж и быть, сегодня отпускаю пораньше тебя. Тем более сегодня ярмарка, а я про неё только вспомнил. Ты же участвуешь?

Я кивнула.

— Всего доброго.

Вчера я уходила отсюда радостная, но все ещё испуганная. Сегодня же — в растерянности.

На ярмарку я опаздывала. Банафрит сама уже разложила на прилавке наготовленное вчера и вела бойкую торговлю. Людей у лотков со сдобой было немало. С одной стороны я опасалась и шла с некоторой боязнью к такому скоплению людей, а с другой — одну же Банафрит я оставить не могла. И так её подвела и задержалась. А уж увидев, кто с немалым удовольствием угощался пирожками с вишней, собственноручно мною приготовленных от и до, я прибавила шагу.

— Добрый день, — бойко поздоровалась я и улыбнулась. И постарались сделать улыбку чуточку теплее, чем следовало.

— Добрый, — спустя минуту все же ответил Стейнир. Не сразу, потому что дожевывал пирожок.

— Спасибо, что купили у нас выпечку, — поблагодарила я его.

— Для доброго дела не жалко.

«И только?» — не спросила я.

Тут Банафрит освободилась, разобравшись с другим покупателем.

— Вкусные, да? Я же говорила, — заявила она.

— Да я и не сомневался, — ответил ей Стейнир.

— А все потому, что готовила их эдель Астари. Сама, — и засветилась довольством и гордостью за меня. Я же смущенно опустила глаза, как всегда радуясь, что румянца не видно.

Меня смущала сама ситуация, как будто помощница решила… сосватать меня, поэтому и расхваливала.

— Знаете, я, пожалуй, ещё возьму. Остались же? — вдруг поинтересовался Стейнир.

А вот это уже лестно. Теперь я смущалась по другой причине.

В результате он скупил все оставшиеся, что-то около двух десятков. Банафрит отпускала веселые замечания по поводу мужского аппетита, а я молча складывала пирожки в бумажный пакет. Вдруг боязно стало поднимать глаза на мужчину, встречаться с ним взглядом. Ладошки в перчатках, несмотря на довольно прохладную погоду, вспотели.

— Можно вопрос?

— Да, — все также не поднимая головы и продолжая складывать купленное в пакет, ответила я. Что же спросит, что же спросит?

— Зачем вам, эдель Астари, — подчеркнул он, — уметь так вкусно готовить?

Рискнула все-таки посмотреть ему в глаза. Он смеялся, не вслух, даже на губах улыбка не играла, но в глаза его улыбались. Я чуть не уронила пирожок.

— Эдель должны уметь готовить, — повторила я, когда-то сказанное мне эдель Фордис. — Тем более вкусно. Вдруг захочется побаловать… мужа, — я хотела сказать «близких», но произнесла другое.

— Конечно, мужа, — нейтрально повторил Стейнир. — Спасибо за пирожки.

— И вам спасибо, эдел Стейнир. — Он покачал головой. — Эд Стейнир, — исправилась я.

Вот только почему-то я ни капли не поверила. Выдавало в нем что-то благородное происхождение. Хотя, может я путала это с благородством поступков.

Мы распродали практически все, что было заготовлено. Ярмарка подходила к концу, поэтому мы начали потихоньку собираться.

— Ах вот вы где. Я думал вы будете представлять кружевные шали или вышитые платочки, — раздался голос, который я точно сегодня больше не хотела слышать.

— У вас есть ещё несколько минут, прежде чем мы пойдём к храму, — я вежливо улыбнулась, но губы плохо слушались. Улыбка, наверняка, вышла кривой. Надеюсь, все же не пугающей.

— А разве осталось из чего выбирать? — мастер, напротив, улыбался широко и почти дружелюбно.

— Остался один пирог с капустой и два яблоками. — Банафрит, не в пример мне, радушно общалась с эдом Йеннером. — Будете?

— С яблоками, оба. — Он кивнул, бросил критичный взгляд на пироги и спросил все с той же противной ехидцей в голосе: — Благородная эдель сама изволила их выпекать?

Банафрит хотела заверить, что дескать да и это я готовила. Однако это было неправдой. Я успела слегка сжать её руку, прося помолчать.

— Нет, моя помощница справилась с этой задачей лучше.

— Жаль, хотелось оценить именно вашу работу, — протянул мастер.

У меня чуть не вырвалось: «В другой раз. И другую работу».

— Опоздаем, — строго заметила Элодия.

Я посмотрела на видневшуюся и отсюда очередь у храма.

— Успеем. Все равно людей слишком много, — ответила я.

У меня был свой интерес — подождать, когда скопление желающих поделиться заработанным сегодня на ярмарке убавится.