Чужая здесь, не своя там. Часть вторая

— Что угодно могу поставить на то, что Вестейр караулит тебя если не под моей дверью, то за ближайшим углом.

Диль картинно закатила глаза.

— И зачем вынуждать волноваться твоего супруга? — добавила я, широко улыбаясь.

От этой улыбки у меня даже щеки разболелись — нельзя было выдать мое внутренне напряжение. Диль ни о чем не догадалась, что несколько успокоило меня.

А дальше пошло все так, как было в моем видении.

— Да иди ты уже обратно, я дальше и сама дойду, — заявила Диль.

Мне во что бы то ни стало нельзя было ее оставлять одну. А как на зло ее супруг нигде не караулил свою жену.

— Пока не доведу тебя в целостности и сохранности до спальни — не успокоюсь. И не спорь, я тоже могу быть упрямой.

— Заметно, — буркнула она. — И чего ты так привязалась. Хуже Вестейра. Я только схожу вниз за водичкой и вернусь. Что со мной случится?

— Давай схожу я. Или пошлю кого. — Я не отставала.

— Прилипала. Надеюсь муж тебя не успел обработать. — Она вздохнула. — Ладно, если ты не отступишься, то пойдем вместе. Что-то мне еще и кушать захотелось…

По лестнице Диль спускалась спокойно, даже беззаботно. И, разумеется, за перила не держалась. Я же следила за каждым ее шагом, дышала практически в спину. Мы прошли уже больше половины ступенек, как все и произошло…

Я сломала руку, но это было пустяком по сравнению с тем, что Диль совершенно не пострадала — она упала на меня. Как я так смогла извернуться и сама не помнила и не понимала.

На грохот сбежались все. Перепуганную Диль с меня поднял Вестейр. На руках он отнес жену в комнату на первом этаже, при этом не забыл распорядиться, чтобы меня отнесли в соседнюю комнату. Впрочем, я добралась и сама. Кроме руки больше ничего не пострадало — несильный ушиб ноги не в счет.

Целитель разобрался с переломом довольно быстро — ловко наложил фиксирующую повязку, предварительно обезволив и закрепив все это дело заклинанием, чтобы кости быстрее срастались. Для меня это было не в первый раз. Не забыл целитель и о успокоительном. Он сослался на то, что я испугалась за себя, Диль. Но никто не знал правды чем именно был вызван мой испуг…

И меня и Диль решили оставить на первом этаже — чтобы лишний раз не беспокоить. Тем более Диль слишком переволновалась, причем как сказала эдель Фордис — она переживала больше за меня, поэтому целитель дал ей безвредной сонной настойки. Мне от нее пришлось отказаться — она оказалась на основе велерены.

Когда вся шумиха утихла и все разошлись, в том числе и Данфер, приговаривавший, что меня уже нельзя оставлять без присмотра, ко мне заглянул Вестейр.

— Я теперь ваш должник. Все, что в моих силах — сделаю.

Он на миг закрыл глаза. Дрожали его ресницы, руки, губы. Но он быстро с собой справился.

— Безмерно вам благодарен.

Вестейр наклонился и поцеловал мои пальцы, выглядывающие из-под повязки. От неожиданности я даже ответить ничего не успела, а он ушел.

Я заплакала — от облегчения, переживаний. Впервые я сумела спасти близкого мне человека.

Не зря не отказалась, не зря.

* * *

На удивление, работа с Попечительским советом меня увлекла. Никогда бы не могла подумать, что ковыряние в бумажках, разбирательство с разными инстанциями, со счетами, инструкциями, сможет меня увлечь. Видимо сказывалось то, что я понимала для чего это. Было интересно разобраться, довести до нужного вида, сделать все так, чтобы детям в конечном итоге было хорошо.

Да, мне приходилось непросто еще и потому, что другие члены совета относились ко мне настороженно, некоторые пренебрежительно, не воспринимая меня всерьез. Я была слишком неопытна, но пыталась восполнить отсутствие некоторых знаний и навыков терпением, старанием, работоспособностью.

— Я смотрю ты втянулась, — заметил Джетмир, когда наведался в наш кабинет.

Здание, где будет располагаться школа, раньше было приютом. Построили новый, более удобный. А этот перестроили, кое-что переделали. И некоторые переделки еще продолжались.

В одной из многочисленных комнат и организовали кабинет для совета.

— Сама не ожидала. — Я потёрла усталые глаза.

— Как твоя рука?

— И об этом ты в курсе! Как видишь, уже без повязки хожу.

— Ладно, не буду тебя и дальше отвлекать.

И зачем, спрашивается, тогда заглядывал?

Я рассеянно смотрела, как закрывается дверь за ним. Дала себе пару минут на отдых, а потом вновь погрузилась в очередной отчет.

Пока я втягивалась в работу совета, разговор со Стейниром отошёл на второй план. Но и дальше его откладывать было уже нельзя.

Мы встретились в так полюбившейся мне чайной.

Первое, что спросил Стейнир было:

— Как ваша рука?

— Спасибо, хорошо.

И оба замолчали.

Я заметно нервничала и конезаводчик это заметил. Пока делали заказ, я собиралась с мыслями.

Наконец, не выдержал сам Стейнир.

— У вас что-то случилось?

— Нет! То есть да… Не совсем… — Я отпила принесенный чай и произнесла: — А расскажите о своей семье?

Стейнир, как мне показалось, несколько растерялся.

— Вам это действительно интересно?

— А разве может быть иначе.

Он кивнул. Растерянность сменилась каким-то ожесточённым выражением, что я почти пожалела о вопросе.