Чужая здесь, не своя там. Дилогия (СИ)

Я хотела возмутиться, но промолчала – кто я такая, чтобы навязываться кому-то? Не надо и ладно.

– Спасибо за ответ, – я тоже дружелюбно улыбнулась, чем несказанно удивила мужчину. Ждал, что я буду и правда возмущаться? – Всего доброго.

И гордо подняв голову, покинула зал.

На улице глубоко вздохнула, сжала кулаки и стараясь не срываться на слишком быстрый шаг, пошла домой.

Я ждала, что именно таким ответ и будет, и все равно было обидно. Могла бы попробовать продемонстрировать свои возможности, но они слишком ограничены и не развиты в полной мере. Можно было попробовать попросить хотя бы о помощи – самообразование никто не отменял, а посоветовать в каком направлении мне лучше двигаться мастер бы мог. Вот только зачем ему помогать человеку, которого он не знает, пусть и по просьбе давнего знакомого? Разумные доводы, но горечь разочарования никуда не девалась.

Через минуту я остановилась. О чем я вообще думала, когда к нему шла? Вот она женская противоречивая натура во всей красе – вроде и простое любопытство, и в то же время я если и не ожидала, то в тайне надеялась на другой результат.

У меня есть цель, к ней я и должна стремиться, остальное – потом.

Меня догнал помощник мастера. Полноватый парень явно запыхался, раскраснелся и попросил у меня пару секунд, чтобы он смог перевести дыхание. Я не жадная – предоставила пару минут.

– Вот, – он выдохнул и протянул мне смятую бумажку.

Вопросительно на него посмотрела.

– От мастера. Он просил передать.

– А сразу он отдать не мог? – несколько грубо спросила я.

Чего к парню привязалась? Нашла на ком злость сорвать.

Помощник растерянно пожал плечами. Чтобы смягчит свою грубость, уже мягче добавила:

– Тебя вот загонял.

– Он сказал, что мне полезно.

Его щеки покраснели еще сильнее, а я еле сдержала смешок.

– Спасибо, – искренне поблагодарила парня, чтобы в этом уже изрядно помятом послании не содержалось.

Абонемент на посещение закрытой для обычных людей секции библиотеки Геделрима. Бессрочный.

“Не зря Рун предупреждал, что характер у мастера очень непростой”, – подумала я, провожая взглядом неуклюжую фигуру помощника, имени которого я даже не удосужилась узнать.

Абонементом я воспользовалась через неделю. Да и то, потому, что мне больше уже и делать было нечего. Мое подвешенное состояние не давало мне возможности посвятить себя какому-либо основательному делу. Поэтому большую часть времени я маялась бездельем. Тут-то и пригодился неожиданный подарок мастера. Впрочем, толку от него было мало. Нормально сосредоточиться мне не удавалось, и я распаляла свое внимание на слишком большое количество книг, хватаясь за все и сразу. В результате практически ничего из прочитанного не запоминалось. К тому же, книги за пределы помещения выносить не разрешалось. В читальном зале, помимо меня, обычно находилось еще несколько мужчин степенно-ученого вида. Они постоянно бросали на меня подозрительные, изредка любопытные, взгляды. Да еще и библиотекарь этого зала – дородная женщина со взглядом змеи, готовившейся броситься на любого, кто по ее мнению покушается на целостность книги. В такой атмосфере обучаться чему-либо крайне сложно. Даже конспектировать и то удавалось с трудом.

Только сейчас вспомнила, что лето в разгаре и целыми днями просиживать дома, либо в библиотеке смысла нет.

Свой подарок – вороного коня, я оставила у Ровенийских. Мы с ним так и не подружились, к тому же на новом месте держать мне его было негде. Поэтому в дни, когда не посещала библиотеку, я предпочитала устраивать продолжительные пешие прогулки в одиночестве. Почему-то отправляясь в путь далеко за город, я совсем не опасалась за свою безопасность. Не потому, что была уверена будто меня далеко из вида не упустят. Просто все чаще становилось все равно. Странная смесь жгучего желания вырваться отсюда и наплевательства на собственную жизнь. Оптимизма не добавляли тщетные попытки найти способ излечения, не говоря уже о невозможности пока уехать.

В окрестностях Геделрима было несколько крупных конных заводов. А меня все-таки лошади не отпускали. Поэтому я частенько наведывалась во владения эда Астела – крупнейшего конезаводчика востока империи. Путь был не близкий, но уставшая я добиралась до загона с лошадьми, совсем по-хулигански забиралась на ограждение и сидела, свесив ноги, наблюдала за скакунами, которым несмотря на обширность огороженной территории, было слишком тесно за забором. В голову приходили невеселые аналогии.

Работники быстро привыкли и спокойно допускали меня к загону.

Однажды, меня застал и хозяин.

– Любите лошадей? – спросил он, подойдя к забору.

Эд Астел положил руки на заграждение и с любопытством посмотрел на меня.

Я все также сидела на заборе. Спрыгивать вниз и как положено поприветствовать мужчину, мне было лень. Да и он всем своим видом показывал, что такая фамильярность его вполне устраивает. К тому же именно в этом городе весь напускной лоск, манерность, которые так тщательно прививала мне эдель Фордис, стали сползать с меня, как истлевшая ткань. Хотелось вспомнить, что я не чопорная эдель, а все же дочь степей…