Чужая жена – потемки

– Вот адрес, – директор протянул ей бумажку. – Поезжай, отдай лично в руки. Ну и… На сегодня можешь быть свободна. Отгул у тебя.

Какое великодушие! Дина чуть не фыркнула от возмущения. В адресе значился дачный поселок, расположенный в пятидесяти километрах от города. Доехать ей следовало сначала до автостанции или железнодорожного вокзала, потом – до места, там еще поплутать по узким извилистым улочкам в поисках дома номер пятьдесят дробь пять. Отдать сверток, хорошо еще, что без объяснений. И – в обратный путь. Дай бог, она часам к семи до дома доберется. Отгул у нее!

Видимо, разочарование слишком отчетливо проступило на ее лице, потому что Валерий Юрьевич неожиданно разрешил ей и завтра не выходить.

– Завтра пятница, с делами у тебя полный порядок, – пробормотал он, забыв совсем о своем вопле на совещании в ее адрес. – Давай, двигай, Дина. До понедельника… Да, и с грузом будь осторожна.

Груз, весивший чуть больше яичной скорлупы, Дина тут же положила в свою сумку. С благодарностью приняла от директора деньги на дорогу и отправилась отрабатывать отгулы.

До автостанции она добралась пешком, не дождавшись маршрутки. Купила билет и уже через десять минут ехала в чихающем копотью автобусе в дачный поселок Лесной. Народу в автобусе было немного, место у окошка нашлось, и она тут же уткнулась носом в кресло, чтобы не отвечать на вопросы какой-то прилипчивой старушки с пустыми корзинками.

– Да… Сейчас молодежь-то не заставишь на земле работать. Они сейчас деньги из ящиков выколачивают.

– Каких ящиков? – вяло поинтересовалась Дина, и то лишь потому, что старушка теребила ее за локоток.

– Компьютеров, каких же еще! Внук мой, вон, сидит за ним с ночи до утра. И все надо мной посмеивается. Говорит, ба, я за час за ним денег заработаю больше, чем ты за лето со своего участка урожая снимешь. Разве это дело?

– Не знаю, – пожала плечами Дина.

Ее к земле никто не приучал. Родители всю свою жизнь только тем и занимались, что строили свои семейные отношения. Сколько она себя помнила, столько же помнила их бурные скандальные выяснения, потом столь же бурные примирения, затем – снова ссоры и снова примирения. Развлекались они подобным образом, что ли? Она из дома уехала давно и так же давно стала самостоятельной. Собственно, никто из них ей своей помощи и не навязывал.

– Вот! И ты не знаешь! А ведь к земле надо тянуться, к ней, кормилице. Я вот, видишь, с пустыми кошелками еду, видишь? А потому, что рассады на полторы тысячи продала. Сначала вырастила в парнике, а теперь вот продала. Разве же плохо?

– Хорошо, наверное.

Дину этот разговор тяготил. Ей хотелось помолчать, подумать. Хотя бы над тем, что за невесомую вещицу велел ей передать директор уважаемому Константину Сергеевичу Иванцову. Когда Валерий Юрьевич выговаривал имя-отчество адресата, то едва не задохнулся от отвращения.

«Так плох товарищ?» – не выдержав, поинтересовалась Дина, уже стоя на пороге его кабинета.

«Он? Плох? – Директор делано рассмеялся, начав затягивать петлю галстука, будто пытался удавиться. – Поверь мне, редчайшей гнусности человечишко. Редчайшей…»

И вот теперь она везла этому гнусному человечишке нечто, упакованное в картонную коробку, бока и днища твердого картона ощутимо прощупывались сквозь белую бумагу. Хотелось напридумывать всякое на тему – а что же именно она везет, что лежит в картонной коробке, что это за плата за грехи молодости? Но эта пожилая женщина к ней пристала, – спасу нет от нее с ее грядками.

– А ты к кому едешь-то, голуба? – не отстала бабка от нее и на остановке, когда они обе сошли с автобуса. – Я ведь тут почти всех знаю, могу помочь с поисками. Вижу, что в бумажку смотришь. А? К кому?

– Да нет, нет, спасибо. Я сама как-нибудь, – поспешила отделаться от нее Дина. Кивнула на прощание и двинулась широкими шагами в сторону от автобусной остановки.

Поплутать ей пришлось прилично. Длинные ряды ветхого штакетника, казалось, никогда не закончатся. Она все шла и шла, вглядывалась в нумерацию на бревенчатых домах, кирпичных, щитовых. Цеплялась брюками за кустарник, топорщившийся по обочинам узких улочек. Пыталась рассмотреть среди разбушевавшейся в конце мая растительности хоть какое-то движение – следовало немедленно навести справки, а то ей до ночи бродить придется, – но поселок будто вымер. Может, и зря она у старухи не спросила адрес? Хотелось соблюсти секретность, к которой ее призывал Валерий Юрьевич, а вон оно как вышло.

– Я же сказала, заплутаешь!

Дина вздрогнула и обернулась. Из-за невысокого забора, выкрашенного веселенькой, лимонного цвета краской, выглядывала улыбающаяся физиономия давешней женщины. Она уже успела переодеться в ситцевый халатик и повязать голову линялой косынкой.

– Поважничать хотела, голуба? – укорила ее женщина и призывно махнула рукой. – Иди сюда-то, чаем тебя угощу. На смородиновом листе, души-исты-ый!

– Да некогда мне, – пожаловалась Дина, хлопнув ладонью по сумке. – Надо кое-что передать одному человеку, а дома с таким номером я не вижу. Он будто провалился сквозь землю!