Чужая жена – за долги (СИ)

– Как ты отнесёшься к тому, если мы с Кириллом на выходных зарулим к тебе в гости?

– Сугубо положительно, – отзывается моя боевая бабуля. – А то я уже выговор вам выносить собралась, что забыли меня.

– Вот и здорово! – искренне радуюсь я, чувствуя, как тепло разливается по телу. – А пирожки испечешь?

– Обижаешь! – говорит бабушка. – Конечно, столько, что ещё друзьям повезёте.

– А меня научишь? – выпаливаю главное, ради чего и звоню.

На какое-то время в трубке повисает тишина, только слышно бабушкино дыхание.

А потом она, наконец, отмирает и говорит:

– За ум решила взяться? Правильно, детка. Обязательно научу, и не только пирожки печь.

Я бы поболтала ещё, но на второй линии появляется Лис.

Приходится торопливо прощаться с бабушкой, и переключатся на другой вызов.

– Привет, – говорю рыжему другу Кира.

– И тебе не хворать, мелкая, – хмыкает он. – Давай, по-быстрому собирайся, повезу тебя к доктору на приём. Как командир наш велел.

– Какой командир? – непонимающе переспрашиваю я.

Лис хмыкает ещё громче.

– Ну, ты даешь, мелкая! Муж твой!

Меня снова окатывает волной жгучего стыда: я действительно не знаю своего мужа, но теперь буду узнавать, восхищаться и влюбляться ещё сильнее…

… Лис – Илья Лисовский – действительно рыжий. Не только волосы, которые сейчас просто пламенеют на солнце. Янтарные глаза, россыпь веснушек на лице и руках, кончики длинных ресниц словно припорошены золотой пыльцой. И улыбка – солнечно-рыжая, немного кошачья и такая тёплая. Ростом он немного ниже Кирилла и уже в плечах. Лёгкий, изящный, поджарый. Именно Лис. По-другому и не скажешь.

Ко мне относится снисходительно-покровительственно, как к младшей сестрёнке. Раньше я злилась, дичилась: мол, достаточно мне покровителей. Теперь же лишь улыбаюсь, когда он открывает передо мной дверь со стороны пассажирского сидения и помогает сесть.

Нет ничего дурного в том, чтобы позволять заботиться о себе. Быть слабой, когда рядом кто-то сильный. Теперь я понимаю это и кайфую от этого понимания.

Лис немного напряжён, машину ведёт сосредоточенно и, чувствуется, что на языке у него вертится признание.

Наконец он решается и произносит, не глядя на меня:

– Прости, мелкая, что мы так долго за тобой шли. О Кире я уже молчу! Ты нам всем – сестрёнка. Каждый из нас мечтал найти тебя и отомстить твоим обидчикам.

Сердце заполняет тёплая волна благодарности и язвит стыд: ведь когда я плохо думала о Кирилле – я, следовательно, плохо думала и о его ребятах. А они, вон, за меня горой.

Лис продолжает:

– Кир тебе, конечно, этого никогда не скажет, да и меня убьёт, что рассказал, но я считаю, ты должна знать. Когда твой сигнал SOS прилетел, то мы как раз заняты были. Мы одну террористическую группировку полгода вели. И вот появилась возможность ломануть их системы и перехватить управление. Работа кипела вовсю. И тут – сигнал. Кир аж на месте подпрыгнул и побледнел весь. Только и прошептал: «Дарина…» Как камень уронил. Но отвлекаться нельзя было, иначе бы полугодовая работа – псу под хвост… А он…

Я начинаю задыхаться, почти рву воротник блузки – меня шарахает эмоциями Кирилла в тот момент – страхом, невозможностью, отчаянием…

И это в то время, когда я не верила в него. Когда я ненавидела его. Когда решила, что он бросил меня.

Лис пугается:

– Дарька! Мелкая! Что с тобой?

Мотаю головой:

– Всё хорошо, но… Не рассказывай дальше… Я поняла… я всё поняла…

Он останавливает машину и поворачивается ко мне.

– Эй, не пугай меня? – говорит он, обнимая за плечи и возвращая на сиденье, потому что я начинаю заваливаться набок.

Постепенно прихожу в себя.

– Всё в порядке, Илья, – улыбаюсь ему. – Просто иногда процесс осознания бывает болезненным.

… Дальше мы едем молча.

А я принимаю решение, которое зреет и крепнет во мне. Где-то я читала, что жертвам насилия нужно переключать эмоции. Нам с Кириллом очень нужно огромное позитивное событие, и я даже знаю – какое…

Когда Анастасия Петровна завершает осмотр и с довольным видом констатирует, что я совершенно здорова, озвучиваю свою задумку:

– Вы бы не могли выписать мне направление на полное обследование?

Она смотрит непонимающе – ведь только же сказала, что у меня всё хорошо.

Но я спешу досказать:

– Понимаете, мы вроде бы с Кириллом оба здоровы. И всё у нас в порядке. И… – краснею, потому что мне до сих пор ещё неловко говорить с чужими людьми о столь личном, – … в общем… мы не предохраняемся… Но я не беременею. Хочу знать причину.

Анастасия Петровна расплывается в улыбке, достаёт бланки направлений.

– Так вот в чём дело – вы хотите малыша!

– Нет, – говорю я, а сама улыбаюсь, так, будто новая жизнь уже зародилась во мне.

– Нет? – удивляется она.

– Я хочу двоих – мальчика и девочку.

Лицо Анастасии Петровны, обычно, такой строгой и серьёзной, становится нежным от умиления – и сейчас она очень напоминает мне маму.

– Изумительное желание. Кирилл Владимирович будет счастлив.

Заговорщицки подмигиваю:

 – Мы ему пока не скажем, хорошо? – она согласно кивает. – Пусть моя первая беременность станет ему сюрпризом.

Доктор охотно соглашается на этот маленький заговор.