Чужая женщина

– Лара! – еще более скрипучим голосом закричал Феликс. – Люди – скоты. Свиньи. Животные. Изменяют – все. Тебе вот муж изменил – ты что, вешаться пошла, топиться? Да эдак все человечество вымерло бы, если бы люди стали накладывать на себя руки из-за измен своих возлюбленных…

– Поэтому ты один? – неожиданно спросила Лара.

– Был один. Раньше. Пока не встретил тебя… – не сразу, тихо ответил Феликс и поднял Ларино лицо за подбородок, заставил смотреть на себя. – Все живут в мерзости, Лара. Обещай мне, что у нас с тобой так не будет.

– Обещаю, – прошептала Лара.

– Пусть хоть сдохнут все, пусть поубивают друг друга, пусть делают что хотят… И только мы – настоящие, и только у нас – настоящее… – он с силой обнял ее.

Его любовь, его доверие – исключительное, к ней одной – не могли не произвести на Лару впечатление. Пожалуй, только теперь она поняла, что с Феликсом не на все темы можно говорить. Он был ревнив и ревновал даже к прошлому, даже к мертвым…

Больше Лара не вспоминала при Феликсе о своих прежних возлюбленных… Но это не значит, что она успокоилась, перестала переживать из-за смерти Виктора.

«Он умер, когда я бросила его… А ведь и я чуть не умерла, когда Саша оставил меня. Феликс не прав – мы все умираем, когда теряем любовь… Боже, как это банально, пошло звучит, но не дай бог еще раз пережить предательство… А Наталья? – спохватилась Лара. – Наталье-то каково было!»

Теперь Лара не переставая думала и о Наталье. О женщине, которой пришлось испытать все это – сначала предательство мужа, потом его самоубийство.

…Днем Феликс обычно сидел за компьютером и просил не отвлекать его. Часа четыре, а то и больше он проводил словно в забытьи – именно в это время Лара позволяла себе выйти из дома. Она ходила к станции, в супермаркет, заглядывала иногда в гости к Маше Гуськовой, соседке справа.

Лара старалась принести что-нибудь сыну Маши – Ване. Какую-нибудь мелочь – конфеты, игрушки, книжки-раскраски… Первый раз Маша обиделась, в ней взыграла гордость: «Мы что, нищие?!»

Но Лара ответила соседке просто:

– Маша, не говори ерунды. У меня своих детей нет, так хоть чужого порадовать… И мне самой приятно дарить!

– А чего своих-то нет? – мгновенно стихла, спрятала колючки Маша, в голосе ее зазвучало сочувствие.

– Так уж получилось.

– Ладно, не хочешь говорить – не надо. Не буду в душу лезть. Но ты какая-то грустная в последнее время! Случилось что?

– Это от безделья. Хотя… – Лара вдруг не выдержала, рассказала и Маше историю из своей юности – о романе с Виктором.

Маша выслушала все с величайшим вниманием.

– …я понимаю, что я не так уж и виновата, что Виктор поступил неправильно, ужасно, жестоко – по отношению к себе, своей семье… Но я теперь все время думаю о Наталье, и ее голос до сих пор у меня в ушах звучит, представляешь? – в заключение призналась Лара.

– А ты ее видела? – с жадным интересом спросила Маша.

– Нет, ни разу. Мы с ней только по телефону говорили.

– Ух ты… Как в кино! Может, из-за нее, из-за Натальи этой ты так несчастна?

– Маша! Во-первых, я вовсе не несчастна, а во-вторых, я не верю в эти проклятия, сглазы и прочую мистику!

– И зря! – посуровела Маша. – Она ведь наверняка тебе нехорошего пожелала, когда муж ейный, Виктор этот, убился…

– Маша, я не несчастна!

– Не несчастна, но и не счастлива! Знаешь, что… я бабку одну знаю, она хорошо сглазы снимает…

– Не пойду я ни к какой бабке! – рассердилась Лара.

– Н-да? – Маша скептически посмотрела на Лару. Вздохнула. – Не пойдешь, точно. А если к Наталье той сходить и покаяться… Может, и рассосется тогда!

– Что рассосется? Ах, ты все об этом… Но я бы все равно пошла к Наталье, да! – вдруг воскликнула Лара. – Я бы ей сказала – была не права, раскаиваюсь, прости, если можешь…

– Сходи. Обязательно сходи! – горячо поддержала новая подруга. – У тебя сразу на сердце легче станет… Даже если она не простит! Который час? – спохватилась Маша. – Обед. Блин, а хлеба-то с молоком я не купила… Ларис, посиди с Ванькой, я в магазин сбегаю! Я быстро, за пять минут обернусь…

И, не дожидаясь согласия, Маша сорвалась с места, схватила холщовую сумку для покупок и выбежала со двора. «И что мне делать? – растерянно подумала Лара. – Это ж такая ответственность – за чужим ребенком смотреть!»

Ваня, сидевший до того в песочнице и мирно лепивший куличи, немедленно поднял голову. Затем заковылял к Ларе.

– Ваня, как дела? – подумав, спросила Лара (ну надо же о чем-то с ним говорить!).

– Не знаю… – Ваня залез на стул, стоявший на веранде, лег грудью на стол и принялся рисовать на листах бумаги… Весь стол был завален его рисунками – корявыми абстракциями.

Лара встала рядом.

– Ты что рисуешь, Вань?

– Зайчика.

– Зайчика?.. Хотя похож, похож… дай я зайчика нарисую, – Лара, тоже взяла карандаш и принялась набрасывать на бумаге силуэт зайца. – Смотри – вот ушки, вот глазки, вот хвостик… Видишь, я одну линию веду? Попробуй так.

Ваня, вывалив от усердия язык на одну сторону, принялся рисовать зайца по новым правилам. И у него получилось – с первого раза! Мальчик пришел в восторг от собственного творения.