Чужая жизнь

Джордж О’Коннел, начальник отдела службы по уборке мусора, где работал Стэн, тоже, как оказалось, работал на Трумена. Он заявил, что Трумен собирался убить Альфи в тюрьме, чтобы это выглядело как самоубийство, потому что боялся, что Альфи сдаст его полиции. Но ему это не удалось, так как Альфи предусмотрительно посадили в одиночную камеру. О’Коннел, пытаясь отвести подозрения от Альфи, заплатил Фриде, чтобы та подала заявление на Стэна. Он надеялся, что тогда Альфи переведут в общую камеру и Трумену удастся совершить задуманное.

Двух мужчин, которые участвовали в похищении Иветты, тоже нашли и предъявили им обвинения. Делрой Вильямс и Мартин Броттон, которые выкрали Фифи, тоже предстанут перед судом, но Броттону пообещали, что помощь, оказанная им ранее следствию, будет учтена при вынесении приговора.

Майка, племянника Альфи, во время пребывания в Брикстонской тюрьме чуть не забили до смерти другие заключенные, которые приняли его за дядю. Когда Ропер узнал, что на самом деле Анжелу убила Иветта, Майк все еще находился в тюремном госпитале. С него были сняты обвинения в соучастии, и Майка перевели в обычную больницу.

Ропер рассказал Дэну, что Майк, как оказалось, не принимал участия в делах дяди, и, так как парень не отличался особым умом, его скорее следовало пожалеть, чем наказать. Ропер верил, что теперь Майк не станет нарушать закон, — печальный опыт пребывания в тюрьме сильно его напугал.

Фифи попросила Ропера узнать, если это возможно, как обстоят дела у Алана, Мэри и Джоан, остальных детей Маклов. Через несколько дней следователь сообщил ей, что у детей, которых определили в небольшой детский дом в восточной Англии, дела шли на удивление хорошо. Директриса детского дома рассказала, что с ними поначалу было очень сложно найти общий язык, но затем, в деревне, где их хорошо кормили и окружили заботой и где ничто не напоминало им о прежней жизни, дети постепенно пришли в себя и, кажется, воспрянули духом. Как оказалось, Алан очень любил животных. Он заявил, что собирается устроиться на работу на ферме, когда подрастет.

Услышав эту новость, Фифи обрадовалась, что из всего этого ужаса получилось хотя бы что-то хорошее. Она надеялась, что Доре тоже сейчас живется лучше, где бы она ни находилась.

И Дэн и Фифи сознавали, что суд снова вызовет у них неприятные воспоминания и что до тех пор, пока он не закончится и все приговоры не будут вынесены, они будут жить в состоянии неопределенности. Вот почему они еще не приступали к поискам своего собственного дома.

— Если мы снимем квартиру, нам придется дольше собирать деньги на первый взнос за дом, — задумчиво сказала Фифи. — Давай до суда поживем здесь, до него осталось всего шесть недель.

— Значит, мы здесь пробудем еще полтора месяца, — улыбнулся Дэн. — На мой взгляд, идеальное воскресенье — то, которое можно провести, нежась с тобой в постели, а не сгребая листья. Кстати, нам бы надо поторопиться, а то твоя мама снова сделает строгое лицо.

Фифи хихикнула. Клара все время была настолько доброжелательна, что это начало действовать ей на нервы. Когда она делала, по словам Дэна, «строгое лицо», Фифи в глубине души надеялась, что они наконец-то поссорятся. Чересчур спокойная и безмятежная жизнь казалась ей ненастоящей.

Однако узнав, как расстроилась ее семья после ее исчезновения, Фифи в корне изменила свое мнение. Она всегда думала, что родители больше любят Патти и мальчиков, и часто чувствовала себя лишней.

В первый же вечер после возвращения домой Фифи дала родителям прочитать записи, сделанные в сарае. Для нее было важно, чтобы они узнали, о чем она думала тогда. Родители не сдержались и зарыдали. Раньше Фифи никогда не видела, чтобы ее отец плакал.

— То, что с тобой в детстве было труднее справиться, чем с Патти, еще не значит, что мы тебя меньше любили, — сказала мама сквозь слезы. — Именно ты всегда заставляла нас смеяться, в тебе было что-то особенное, твое. Оглядываясь на прошлое, я часто думаю, что проблемы с тобой возникали потому, что я уделяла тебе слишком мало времени. Мне было так тяжело — четверо детей за шесть лет. Наверное, я слишком быстро перестала относиться к тебе как к ребенку, к тому же все это напряжение из-за войны и тревога за твоего отца, которого так долго не было дома. Но старшим детям всегда приходится труднее всего. Они — первопроходцы.

Когда Фифи была еще в больнице, она пошутила, сказав Дэну, что время, проведенное в том сарае, подействовало на нее как хорошая промывка мозгов. Все старые обиды смыло хорошими воспоминаниями. Она поняла, как сильно любила своих родителей и как мало раньше считалась с их чувствами. Пока они с Дэном не стали жить здесь, Фифи подозревала, что это временная перемена и скоро она снова станет такой, как была раньше.

Но то, что ее мать наконец приняла Дэна как родного и даже полюбила, делало Фифи такой счастливой, что она уже не могла вспоминать прежние обиды. Более того, она поняла, что изо всех сил старается наладить отношения с матерью.