Чужая жизнь

Вчера, когда Фифи возвращалась обратно в Лондон ночным поездом, поездка показалась ей бесконечной, а на глаза все время наворачивались слезы. В Паддингтон она добралась к полуночи, и в метро было полно пьяных. На Дейл-стрит Фифи приехала, изнемогая от усталости. В квартире было жарко и душно, а когда она открыла окно, на свет сразу же слетелись мотыльки. Чем яростнее Фифи била их газетой, тем больше их становилось, и в конце концов она расплакалась.

Она еще никогда не чувствовала себя такой одинокой. Она не просто злилась на мать, а чувствовала себя всеми брошенной. Конечно, нельзя было ожидать, что один приезд решит все проблемы, но Фифи все же рассчитывала, что известие о будущем внуке смягчит ее маму. Теперь пути назад не было. Фифи потеряла семью.

Она могла тысячи раз повторять, что никто, кроме Дэна, ей не нужен, но сейчас, когда, кроме него, у нее никого не осталось, Фифи поняла, как она ошибалась.

Она так и не смогла заснуть из-за жары и слов матери, которые все время звенели у нее в ушах.

Когда наконец рассвело, Фифи почувствовала облегчение, но при мысли о том, что ей придется провести выходные в одиночестве, на глаза снова навернулись слезы. Фифи не хотела рассказывать Дэну о том, что произошло в Бристоле, но если бы она сейчас пошла его проведать и сказала, что передумала ехать домой, он безусловно что-то заподозрил бы и допрашивал бы ее, пока не добился правды. В то же время она не могла оставаться здесь и притворяться, что провела это время в Бристоле, так как, вернувшись домой, Дэн быстро выяснил бы, что она никуда не уезжала.

От волнения ее затошнило. Фифи побежала в ванную и сидела там не меньше получаса, пока мисс Даймонд не начала стучать в дверь, напоминая, что ванная здесь общая.

Но часам к одиннадцати Фифи стало лучше, и она решила пойти купить газету. Увидев Молли, она пожалела, что не осталась дома и что только что перешла на ту сторону улицы, по которой шла ее соседка, но отступать было поздно — Молли ее уже заметила.

— Как поживает твой муженек? — крикнула Молли, когда между ней и Фифи еще оставалось метра четыре. — Слыхала, он попал в переделку.

— С ним уже все в порядке, спасибо, — вежливо ответила Фифи, надеясь, что на этом разговор закончится.

— Он все еще в больнице?

Фифи выругалась про себя.

— Да, но его уже выписывают.

Она заметила в глазах Молли злорадный блеск и попыталась побыстрее от нее отделаться. На Молли было розовое хлопчатобумажное платье без рукавов, спереди чем-то заляпанное, а голые толстые руки, все в веснушках, напоминали сосиски. Как всегда, волосы Молли были накручены на бигуди, а под глазами виднелись темные круги от вчерашнего макияжа.

— Я слыхала, ты в положении, — сказала Молли. — Когда рожать?

Фифи не могла представить, откуда Молли узнала о ее беременности. Она сообщила об этом только Фрэнку и Иветте, и никто из них не стал бы болтать.

— Кто тебе об этом сказал? — спросила Фифи.

— Я всегда все знаю, — ухмыльнулась Молли, показав желтые зубы. — Мой старый хрен говорит, что у меня самые большие уши в мире. А по тебе еще ничего не видно. Ты хорошо себя чувствуешь?

— Со мной все в порядке, спасибо, — чопорно ответила Фифи. Ей очень не понравился взгляд Молли, которым та окинула ее с головы до ног. — Ребенок должен родиться в марте. Но сейчас мне пора идти. У меня назначена встреча.

— Береги себя, — сказала Молли. — Надеюсь, твой благоверный скоро выйдет из больницы. Он должен быть рядом, чтобы заботиться о тебе.

Только после того как Фифи купила газету и зашла в магазин за фруктами, до нее вдруг дошло, что у Молли не было ни одного синяка. Несомненно, после такой драки, которую Фифи видела тем вечером, должны были остаться серьезные повреждения.

Чем дольше Фифи об этом думала, тем более странным ей казалось все это, и в словах Молли «он должен быть рядом, чтобы заботиться о тебе» Фифи почудилось предупреждение.

Возвратившись домой, Фифи увидела, что дверь, ведущая в кухню Фрэнка, открыта, и позвала его.

— Так это все-таки был твой голос! — воскликнул тот, увидев Фифи. Он был в одежде для работы в саду — старых шортах цвета хаки, жилетке и потрепанной панаме. — Я думал, что ты уехала домой на все выходные.

Фифи ответила, что она передумала уезжать. Фрэнк пригласил ее к себе в сад, где как раз пропалывал сорняки.

— Я только что видела Молли, — сказала Фифи, присаживаясь.

У Фрэнка был чудесный маленький садик со множеством цветов. Он говорил, что после смерти жены только сад спасает его от грустных мыслей: работая там, он забывает обо всем на свете.

Фифи рассказала ему о разговоре с Молли и о том, что ей показалось странным отсутствие синяков.

— Она просто не могла остаться без травм, — удивленно проговорила Фифи. — Мы все слышали эти крики и звуки ударов, это было ужасно. Или Альфи бил кого-то другого, или все это было подстроено. И откуда она узнала о моей беременности? Я не говорила никому, кроме вас с Иветтой.