Чужая жизнь

Стол, если верить Бону, сервировали в лучших традициях русского застолья – открытые пироги, свежая зелень, мочёные овощи, суп из рыбы, картошка с мясом в пузатых глиняных посудинах, пришлёпнутых печёным тестом вместо крышки, несколько видов наливок и прозрачная резко пахнущая жидкость в толстостенной бутылке.

«Сотрудники», как политкорректно обозначил слуг мой друг, молча, выставили перед нами ещё несколько блюд с закусками и выпорхнули из столовой с лёгкостью зонтиков одуванчика, сорванных порывом ветра.

– На людей не похожи, – шёпотом зафиксировала Вэя.

– Вы что-то сказали? – Бон готов был внимать каждому слову моей напарницы.

Вэя помотала головой и опустила глаза в белеющую пустотой фарфоровую тарелку.

– Она говорит, что твои слуги мало напоминают аборигенов, – я пришёл на выручку.

– Я тоже не похож на местных, – хохотнул Бон. – Это – мастусы. Я привёз их с Трабба. Очень проворны и немногословны. Я распорядился – в моём доме вы можете располагать моими помощниками, как собственными, и к тому же я выделил вам по одному персональному. Вам хватит? – поинтересовался Бон на межпланетном.

– Бон, и одного много – мне удобней обслуживать себя самому.

– С тобой, Ян, всё ясно! А что на это скажет милая девушка?

– Мне… – Вэя откашлялась – одного вполне достаточно, – милая девушка сосредоточенно изучала едва надколотую бисквитную розочку, распустившуюся на кайме тарелки. Щёки Вэи стали пунцовыми.

– Превосходно! – радостно воскликнул мой друг и снова соскочил на митонский, – а теперь приступим к трапезе – каждый пусть возьмёт себе, что пожелает.

Призыв Бона был понятен без перевода, благодаря широкому жесту над яствами, но Вэя медлила. Я уловил чуть заметную, но весьма удивившую меня дрожь в руках напарницы и поспешил наполнить её тарелку собственноручно.

– Ну, вот, а говоришь не твоя девушка – ты отлично осведомлён о её вкусах, – подначил меня Бон с хитрой улыбкой.

– Просто я хорошо разбираюсь в девушках и знаю, что вежливое обхождение им важнее еды, – весело парировал я.

– Ой, Ян, ты не меняешься… Ну, мир с ними, с девушками, расскажи-ка лучше о себе.

Пиршество затянулось на несколько часов – мы с Боном не виделись два года и, дорвавшись до общения, как умирающий от жажды до воды, взахлёб живописали друг другу свои приключения. Когда было поглощено всё, что подали, я обратил внимание на зловещий сумрак за незанавешенными окнами и одинокий отставленный стул – Вэя незаметно удалилась.

– Твоя девушка… – икнул нетрезвый Бон.

– Моя напарница!

– Прости – напарница – ушла на второй истории. Ей не здоровится?

– Она не знает митонский, а кушает мало – закусок ей вполне хватило, чтоб потерять интерес к застолью. Не слушать же девушке переливчатый трелями трёп, из которого она не понимает ни звука.

– Согласен! Пожалуй, и нам пора…

Бон тяжело поднялся и, отдуваясь, потопал вон из столовой.

А я поспешил к напарнице, чтоб удостовериться в её хорошем самочувствии и добром расположении духа.

Дверь была беспечно не заперта, но стоило мне толкнуть створку, петли надрывно всплакнули, и в темноте комнаты я заметил, как Вэя резко села на кровати.

– Извини, что напугал, – я был обескуражен и от моей вспыхнувшей из-за отпёртой двери надежды посторожить сон Вэи, а там «как пойдёт», не осталось и следа.

– Я не из пугливых! – грубо отозвалась Вэя.

Я аккуратно опустился на краешек постели.

– Ты чем-то расстроена? Я тебя обидел?

– Нет-нет, дело не в тебе, – принялась поспешно оправдываться Вэя, – это Бон… Ты заметил его взгляд?

– Признаться, ничего выдающегося я не приметил…

– Я училась с митонцами – они НИКОГДА не позволили бы так смотреть на инопланетянку…

За окном прокатился гром, затрепетали молнии, словно свет погибающей лампы, и в стекло рассыпанным пшеном забился дождь.

– Господи, Вэя! А ещё «взрослая девочка»! Ну, да, ты Бону понравилась, что предосудительного? Мужчины никогда не смотрели на тебя с вожделением? – спросил я и струсил, не вспомнит ли напарница и мои выразительные взгляды.

– Ты не понимаешь… Митонцы так не смотрят!

– Даже не знаю, чем тебя утешить… Бон – существо Вселенной, которое берёт что-то от всех наций понемногу. Он давно утратил характерные для митонцев черты поведения. Я понимаю – твоё первое дело было связано с лицедейством, и после Тидба тебе не раз закономерно примерещатся оборотни, но ручаюсь – сегодня ты сидела за столом с митонцем Боном!

– Я верю, что он митонец… Но… Все эти отрешённые слуги, оборонительное укрепление вместо забора, тишина за окнами, словно весь мир вокруг в сговоре… Что-то здесь не так… Неужели не чувствуешь?

– Чувствую… сожаление, что твоё пребывание на Земле, пока мало напоминает отдых, но я постараюсь не отпускать тебя далеко от себя и слово даю, что ни Бон, ни кто-либо к тебе не притронется – ни телом, ни словом! А сейчас ложись – после перелёта нужно отоспаться, как следует. Спокойной тебе ночи!

– Спасибо, Ян! Тебе тоже спокойной ночи! Да, Ян, и ещё…

Я уже собрался прикрыть дверь, но обернулся и увидел, как волшебно красив силуэт моей напарницы на фоне сиреневых зарниц.