Чужая звезда Бетельгейзе

Грэм услышал только короткое «Ах»! Он вскочил, оборачиваясь. Лопнул большой ледяной пузырь, и поток воды хлынул прямиком на Кару. Она вмиг исчезла из видимости. В три прыжка он выскочил из пещеры, Кары нигде не было. Опустив взгляд, он увидел ее под прозрачной коркой льда. Живой огонь погас, лицо Кары напоминало сильно обгоревшую деревянную маску. Изо всех сил Грэм принялся бить по льду кулаком, пошли трещины и вскоре он смог извлечь то, что осталось от Кары. «Маска» крошилась и ломалась от любого движения. Он отнес черные остатки в пещеру и положил на грудь Захарии. Затем забрал его мечи, вышел и стал рубить ледяные колонны, подпиравшие своды пещеры. Когда они подломились и пещера обрушилась, погребая под собой тело и черную маску, Грэм долго стоял и смотрел на беспорядочную груду льда, завалившую вход.

* * *

Титрус резко проснулся. То ли сон неприятный толкнул в бок острым кулаком, то ли шум какой, успевший стихнуть – он не разобрал. Титрус поднялся и сел, отбрасывая теплое покрывало. Сердце колотилось нервно, рвано. Шлепая босыми ногами по полу и путаясь в широких длинных полах рубашки, он подошел к окну. Искусное плетение решетки, не позволявшей бестолковым птицам залетать в Дом, сейчас показалось изломанным и мрачным. Сердце сжимали холодные тиски, дышалось с трудом, будто в спальне закончился воздух. «Как там Грэм? – с щемящей тоскою подумал он, глядя сквозь решетку на чернющее небо. – Если тяжело ему или плохо, если в беду попал или грусть одолела, пусть частица моей души и любви выручит и успокоит. Возвращайся домой, мальчик…»

* * *

Раздался какой-то невнятный шум. Апрель прислушался с восторгом – значит, он может слышать звуки! Зеркало пропускало их! Кто-то вошел, секундой позже под потолком вспыхнул тусклый свет. Апрель с интересом рассматривал вошедшего: довольно молодой человек мужского пола, приятной внешности, шатаясь и неуклюже прыгая, пытался снять брюки. Судя по его виду и движениям, он был сильно пьян. Избавившись от брюк, он стянул с торса светлую тонкую одежду с короткими рукавами и в нижнем белье рухнул на кровать, не выключив света. На стоявшего в зеркале Сенатора он не обратил никакого внимания, и Апрель всерьез забеспокоился, что с той стороны его не видно.

* * *

Ледяные пещеры остались позади. Грэм шел быстро, едва ли не бежал, надеясь, что скорость и ветер усмирят того, кто бегал под гулкими сводами и безостановочно кричал. Сердце билось ровно и глухо, оно было сильным, оно должно было выдержать всё, на то оно и сердце лучшего война Шенегрева. Вот только эти арки… кто их выстроил и зачем? Почему именно в душе Грэма? И правда ли то, что она красного цвета? Имеет ли значение цвет души? И если да, то в каком случае?

Грэм задавал себе эти вопросы, усердно искал на них ответы, лишь бы только не думать о двух мечах за спиной и отсутствии летящего рядом живого огня.

* * *

Вернувшись из коридора в потайные комнаты, Апрель призадумался – что же брать с собой? Его главным оружием всегда были яды, но он не имел понятия, как они будут действовать на земные организмы. Одежду отмел сразу, на всех планетах жители одеваются по-своему, хочешь сойти за местного, оденься как все остальные. Черные карты старого демона оставил на столе, взял свои – четкие, яркие, радующие глаз. Перстень… Апрель долго колебался, брать его или нет, потом все же взял, это был его любимый: тяжелый, из редкого, отливающего голубоватым серебра с зеленым, в цвет глаз, прозрачным камнем. На правом запястье он застегнул плоскую серебряную ленту, изображающую браслет, на самом деле, это было многофункциональное оружие, самое совершенное, до которого только додумались на Альхене, доступно оно было лишь персонам ранга Апреля. Такую же полоску размером побольше, застегнул и на левой голени. И был готов. Прислушавшись к своим внутренним чувствам, он понял, что не испытывает никакого желания выйти из потайных комнат, подойти к окнам и в последний раз посмотреть на Альхену. Мысль о прощании с Титрусом даже не рассматривалась.

* * *

Не чувствуя ни холода, ни голода, ни жажды, шел вперед Грэм. Его лицо с плотно сжатыми губами и прищуренными глазами казалось лицом одержимого. Когда же он выбился из сил, то сел на снег и, глядя прямо перед собой, стал просто ждать, пока тело отдохнет. Никаких мыслей и чувств не было в его душе и голове, он погасил в себе всё, до чего дотянулся.

– Чем больше жертва, – раздался вдруг рядом знакомый голос среднего пола, – тем больше сила того, кто жертвует. Кто жертвует всем, тот может сделать всё.

– Я не буду с тобой разговаривать, – произнес Грэм, едва размыкая губы, – не хочу вести беседы с тем, чьего имени я не знаю.

– Зови меня Проводником.

– Не пойдет.

– Хорошо, меня зовут Даль. Это устроит?

Грэм промолчал.

– Тебе жалко их, да?

– Кто ты вообще такой, чтобы задавать мне такие вопросы?

– Твой проводник.

– И куда ты меня проведешь?

– Хочешь, прямо к окончанию твоего пути?

– А есть что-либо, из-за чего ты можешь уйти и оставить меня в покое?

– Когда я пойму, что больше тебе не нужен, я сам уйду.

– Ты не нужен, понимаешь?