Чужая звезда Бетельгейзе

Грэм посмотрел в лицо Тутрусу и только теперь увидел, как сильно осунулся и постарел наставник, кожа его приобрела сероватый оттенок, светло-карие глаза смотрели печально и устало. Грэма пронзила острая жалость, он и не замечал, как сильно сдал Титрус за последнее время.

– Далеко идти?

– Нет, это здесь, в Доме.

Они вышли из покоев Грэма под своды темных арок и неосвещенных коридоров. Каменные стены с дотлевающими светильниками источали полночный холод, эхо шагов замирало в сумрачной тиши… Дом Правления спал. Грэм шел за Титрусом, даже не пытаясь предположить, куда они направляются.

Шли они в заброшенное крыло здания, пользовавшееся дурной славой. После того, как в его галереях пропало шесть слуг и два Сенатора, двери, ведущие в это крыло больше не открывались. Титрус шел всё какими-то окольными путями, сворачивая в пыльные коридорчики, открывая двери с низкими косяками. Мимо проплывали запыленные покои без дверей, с опущенными шторами, с лохмотьями пыли и паутины, свисающих со светильников и настенных украшений. Искусной резьбы мебель, покрытые сизым пыльным покрывалом предметы обихода, – все стояло на своих местах, будто дожидалось заблудившихся хозяев.

– Кто здесь жил, Титрус? Чьи это вещи?

Грэм почти бежал за быстро идущим наставником, а так хотелось всё рассмотреть.

– Здесь жили первые демоны, прилетевшие на Альхену, Дом Правления начинал строиться с этого крыла.

– Да? Постой, я хотел бы посмотреть.

– Потом, потом, сейчас не это главное. Я должен показать тебе колокола, пока не передумал.

– Так они здесь?!

– Да.

– И ты молчал? – жаркая волна захлестнула, мешая дыханию. – Вы с Апрелем отправили меня невесть куда, я потерял Захарию и Кару, а эти клятые колокола здесь? В нашем Доме?

– Все не так просто, как кажется, потрепи еще немного, сейчас ты сам все увидишь.

Стиснув зубы, Грэм шел, глядя в спину наставника. Ему явно непривычно было в кожаных штанах для езды на каргоне и широкой рубахе-балахоне. И в Доме, и вне его Титрус носил только сенатские одежды.

Титрус открыл очередную дверь, и они вышли на лестницу, ведущую вниз. Широкие осклизлые ступени, перила, которых Грэм побрезговал касаться, стены с лениво ползающими по ним скользкими тварями, крупные мутные капли, срывающиеся с потолка… И жуткий запах. К тухлятине и тлению примешивался какой-то тоненький, будто цветочный аромат, делающий всю гамму настолько отвратительной, что у Грэма на глазах выступили слезы.

– Что это, Титрус? – выдавил он. – Что это за вонь?

– Так пахнет демоническая суть. Иди осторожнее, не оступись.

* * *

– Вот мы и приехали, – Сергей посмотрел на свои окна, окно на кухне светилось, – Леночка дома, сразу вас и познакомлю.

Он поставил машину на стоянку, Апрель вылез из салона, вытаскивая свои пакеты. Дверь им открыла миниатюрная девушка с русыми волосами и простым круглым лицом. Увидев, что муж пришел не один, она неуверенно улыбнулась.

– Вот, Ленусь, привел нам квартиранта, познакомься, это Надир, Надир, это моя жена Лена.

Апрель улыбнулся, отчего его зеленые глаза мягко вспыхнули в полумраке прихожей. От этой девушки пахло едой, еще чем-то резким, касаться ее не хотелось. Сергей зажег свет, и они принялись разуваться. Лена молча топталась рядом, она была растеряна и не готова к таким новостям.

– Проходите, сейчас покажу вашу комнату. Лена, у нас там все убрано?

– Да…

– Вот и замечательно. Прошу, прошу, не стесняйтесь.

Пока гость осматривал свое новое жилище, Лена с Сергеем стояли в дверном проёме. На все недоуменные и тревожные взгляды супруги, Сергей отвечал глазами: «Всё равно ведь сдавать собирались».

– Прекрасно, – одобрил квартирант, попробовав софу на мягкость. – Меня все устраивает.

В комнате повсюду были развешены необычные картины в странных рамах. Заметив, что гость смотрит на них, Сергей сказал:

– У нас здесь много икон, вам это не будет мешать? У вас другая вера, да?

– Да, – ответил Сенатор, поднимая на него взгляд, – вера у меня другая, но иконы мне не мешают.

– Замечательно, тогда располагайтесь, а Леночка сейчас нас кормить будет, да Ленусь?

И они вышли из комнаты, прикрыв за собой дверь. Апрель остался в одиночестве. Еще раз оглядев комнату, он подошел к зеркалу и, глядя на свое отражение, принялся раздеваться. Тело изнемогало без омовения. Сдернув с софы покрывало, он обернулся им и отправился в ванную. Лена с Сергеем молча проводили его взглядами.

– Араб, что ж ты хочешь, – шепотом сказал Сергей и пошел в спальню взять чистых полотенец из бельевой тумбы.

– Дай ему твой старый махровый халат, тот с голубыми полосками.

– Угу.

* * *

Сердце Титруса будто превратилось в маленький острый комок от страха, который невольно проникал в душу, стоило только вдохнуть один глоток этого зловония. Он знал, что нужно хоть как-то подготовить Грэма, рассказать ему хотя бы в двух словах, но слова костьми стояли в горле.