Чужая

— Я по узким переулкам не шляюсь, особенно в темное время суток, — с ухмылкой ответствовал Умберик. — Короче, принимай осужденного и, как полагается, незамедлительно приводи приговор в исполнение. А я пока здесь побуду, ты уж не задерживай с исполнительным листом. У тебя свое начальство, у меня — свое.

— Тварь он мерзопакостная, — кивком головы я указал на мага, — сфабриковал бумагу, рыцарь. Ты проверь печати и подписи на подлинность, иначе потом пойдешь с этим кренделем по статье за соучастие.

Рыцарь посмотрел на меня с надеждой. Если мои слова подтвердятся, у него имелось полное право прямо на месте пошинковать Умберика в капусту. Не медля ни мгновения, он покопался в складках своей одежды и извлек оттуда на вид обычную лупу. Только вместо увеличительного стекла там был вставлен синий кристалл магического идентификатора подлинности документов. Поводив кристаллом над печатями и подписями, он с нескрываемым сожалением спрятал идентификатор. И, обратившись ко мне, сказал:

— Сожалею, парень, но документ подлинный. Что же ты такое натворил, что тебя не приговорили к усекновению головы или дезинтеграции, а так вот сразу определили на нижний уровень бытия?

— Говорю же, ничего противозаконного я не совершал! — откровенно возмутился я. — Всего-то надрал задницы трем малолетним негодяям, пытался оказать первую помощь одному магу и побывал в гостинице, где один сердитый вайрон поглумился посредством своих мечей над бандой ворлов.

— Да, не повезло тебе, паря, — рыцарь Гай сочувственно покачал головой, — у нас за меньшее распыляют на молекулы. Извини, ничего личного. Вайрон-то не пострадал?

— А что ему будет, — проворчал я. — Лагорийская Инквизиция, только и умеет, что хватать невинных людей.

— Ну все… — Гай замялся ненадолго, чтобы прочитать мое имя в переданной Умбериком бумаге, — Федор, некогда мне с тобой лясы точить. Пойдешь сам или волоком себя тащить прикажешь?

— Сам пойду.

— Вот и молодец! — он по-дружески шлепнул меня по плечу. — Видишь ли, смена у меня скоро заканчивается, а кореша в «Мандрагору» позвали на именины. Опаздывать охоты нема, сам понимаешь — меньше достанется. Эх, и оторвемся же сегодня на славу! Умберика поймаю, не сомневайся, непременно за тебя поквитаюсь. А на меня зла не держи, мне за неисполнение приказа начальства болтаться над городским рвом с петлей на шее и высунутым по локоть языком не очень хочется.

— Не держу, Гай, пошли уж, — криво усмехнулся я. А что еще мне оставалось делать?

Глава 12

Но таукиты —

Такие скоты —

Наверно, успели набраться:

То явятся, то растворятся…

В.С. Высоцкий

Уважаю Владимира Семеновича, в свободное время люблю послушать его бессмертные и актуальные на все времена песни. Но про таукитян до сего момента воспринимал как шутку — бред, навеянный приличной дозой алкоголя. У некоторых бывает так, хлебнешь лишка, и мерещится всякое: черти зеленые, пришельцы из параллельных миров и космических просторов. По причине хронической нелюбви к алкоголю и психической устойчивости, мне таковых наблюдать не доводилось, хотя пришельцев всяких за свою жизнь насмотрелся предостаточно. Впрочем, первые месяцы службы в «Линии» по ночам мне снились разные чудища в причудливо — невообразимых сочетаниях, но наяву не являлись. Потом пообвык, нервишки пришли в норму, и подобная чертовщина больше мне не мерещилась.

К чему бы все это? Ах да! Меня же отправили в какой-то там Нижний мир, по реестру миров проходящий под длиннющим незапоминающимся буквенно-цифровым кодом.

Рыцарь-палач (не правда ли странное словосочетание?) Галл провел меня узким полутемным коридором в довольно просторную комнату. При этом он всю дорогу трещал безумолку. Кажется, моя личность произвела на него самое благоприятное впечатление, и он взвалил на свои могучие плечи миссию то ли тюремного психолога, то ли пастыря душ.

— Ты, паря, не тушуйся, — успокаивал он меня, — из Нижних миров еще никто не возвращался, поэтому никто и не знает, плохо там или хорошо. Это как умереть. Многие боятся до смерти, — рыцарь громко заржал на эту свою незамысловатую шутку, — а я думаю, смерть — суть переход на иной уровень бытия. Иначе, паря, то, что мы тут делаем, не имеет никакого смысла. А может быть, наше земное существование и вовсе наказание за какие-то грехи в той высшей жизни. Ну, как бы тюремный срок. Если это так, получается интересная штука, Федор, значит мы — палачи своего рода благодетели, дарующие бессмертной душе освобождение от проклятой бренной оболочки…

— А маньяки и серийные убийцы, так и вовсе, выходит, святые, — криво усмехнулся я. — Тогда давай все дружно перережем себе глотки или наглухо закупорим квартиры и откроем газовые конфорки.

— Не, сарг, ты не понимаешь, — не сдавался рыцарь. — Самоубийство — это как побег из неволи, за него срок только добавляется и не всегда в обличье разумного существа.

— Ага, баобаба, к примеру. А если туп как дерево, родишься баобабом и будешь баобабом тыщу лет, пока помрешь.