Чужак

Сняв с ящика крышку, Тони помахал ею над угольями, пока те не раскалились добела под самодельной духовкой.

— Печь надо ставить на камни, кирпичи или что-то другое, чтобы между ее дном и землей получился небольшой зазор. Здесь должен быть жар, видишь? Теперь зачерпываем миску муки вот из этой красной кастрюли и высыпаем ее в чашку. Кастрюлю сразу закрываем крышкой, чтобы муку не размело ветром. Любая мука в наши дни на вес золота. — Он взял кружку. — Добавляем в чашку две кружки воды. Хорошую щепотку соли. Перемешиваем… Когда смесь дойдет до консистенции грязи, начинаем разминать ее руками.

Бен нахмурился.

— А дрожжи? Когда ты добавляешь дрожжи?

— Дрожжей у нас нет. И никогда не было.

— Тогда на чем же тесто поднимается?

— А оно и не поднимается. Такой хлеб делали в старые времена. В библейские времена. Так пекли хлеб в Древнем Египте. Все верно, ребята, мы живем в прошлом. Наш хлеб получается плоским, как бабушкины оладьи, и на вкус напоминает туалетную бумагу, но, поверьте мне, желудок им набить можно.

Бен взглянул на меня. Я знал, о чем он думает: чтобы выжить, нам придется вернуться в Каменный век.

Тем временем Тони продолжал:

— Ну вот, теперь, когда тесто размято, делим его на лепешки размером с гамбургер. Потом выкладываем их на противень и задвигаем духовку на тридцать минут. Вот так. — Он улыбнулся нам улыбкой телеведущего кулинарной программы. — Ничего особенного, верно? Конечно, на первых порах успехов ждать не стоит. Хлеб иногда будет подгорать, а иногда, наоборот, получаться непропеченным, сырым. Он будет падать в грязь, и тогда вы услышите такое… — Тони покачал головой. — Почему я так говорю? Да потому что со мной бывало всякое. Но, в конце концов, освоите и вы.

— Не знаю, — неуверенно сказал Бен. — По-моему, у меня никогда ничего не получится.

— Тогда все останутся голодными.

У этих людей уже существовало свое небольшое производство, работавшее, как хорошо отлаженный двигатель. Правда, производили они только один-единственный продукт — выживание. По одной порции в день. Поддержание в рабочем состоянии мотоциклов, починка одежды и обуви, приготовление пищи — этим они занимались постоянно, как только выпадало свободное время. Но, конечно, производство висело на волоске. Можете назвать меня пессимистом, но я не мог не задаться вопросом, а что случится, если завтра кончится бензин или мука?

Тони оставил меня заниматься хлебом — раздувать угли, подбрасывать щепки, поддерживать жар, что оказалось не так-то легко, — а сам забрал Бена и повел туда, где стояли мотоциклы, чтобы показать, как управляться с «харлеем». К ним подошли еще двое-трое, похоже, решивших, что новичок порадует их падением с седла. Если дело обстояло именно так, то ребят ждало разочарование — Бен показал себя настоящим мастером и быстро освоился за рулем.

Я ломал прутики, подбрасывая веточки на угли, дул на них, махал руками. Но выходило все равно плохо. Пальцы только что не выскакиали из суставов, а огонь все слабел и слабел.

— Что это ты делаешь, Валдива? Уж не отбиваешься ли от человека-невидимки?

— Можно и так сказать. И результат примерно тот же. — Я поднял голову и. прищурившись, взглянул на подошедшую Микаэлу.

— Возьми, так будет удобнее. — Девушка протянула мне картонку.

— Спасибо.

— Учишься? И как, получается?

— Ты имеешь в виду умение выпекать хлеб? — Я пожал плечами. — Пока вроде бы ничего. Как Малыш?

— Сейчас уже в порядке. Но расстроить его легко. Еще не оправился после того, что произошло с сестрой.

— Та девушка была его сестрой? Не знал.

Микаэла опустилась на землю рядом со мной, сорвала стебелек травы, задумчиво пожевала.

— Какое-то время они спасались от шершней вдвоем. Мы почти ничего не знали ни о нем, ни о его прошлом, ни даже откуда они пришли. Он не хочет ничего вспоминать, в том числе и свое имя. Мы нашли его в доме, где девушку убил улей.

— Хочешь сказать, он там жил?

Микаэла тяжело вздохнула.

— Не жил, лежал на лестнице, на самом верху. Если бы мы его не нашли, он бы умер. Обезвоживание зашло так далеко, что нам казалось, его уже не спасти.

— Бедняга.

— Думаю, это шок. Видеть, что сделала эта тварь с родной сестрой…

— А что с ней случилось?

Девушка посмотрела на меня своими черными, как уголь, глазами.

— Так и будешь расспрашивать меня об улье, да? Похоже, не отстанешь.

— Ты сама обещала все рассказать.

— В обмен на еду?

— С тех пор кое-что изменилось. Насколько я понимаю, теперь мы с Беном зависим от вас, не так ли?

— Еще.

— Что?

Они кивнула в сторону духовки.

— Не забывай поддерживать огонь, иначе хлеб не пропечется. Добавь еще веточек.

Я положил пару сухих сучьев и сунул их под печь, пока Микаэла обмахивала угли картонкой.

— Хорошо, я расскажу тебе об ульях. Но прежде хочу кое в чем сознаться.

— В чем же?

— Мне известно о них очень мало. Понимаю, ты ждешь информацию, ты ее прямо-таки жаждешь, и, конечно, эта информация должна быть точной. Извини, но, боюсь, я использовала тебя. Эксплуатировала твое любопытство, чтобы получить продукты. — Девушка слегка улыбнулась. — Подумала, что если не поймать тебя на крючок, то ты не принесешь еды.