Чужак

Я присмотрелся. Твою тещу — это же виноградная лоза в особо извращенном исполнении. Листья серо стального цвета, вместо усиков пятисантиметровые шипы и, что особо мерзко, маленькие побеги, проникшие во все отверстия рыцарского доспеха смертника. Оценка. Меча нет, щита нет, доспех пробит минимум в двух местах, отверстия аккуратные. Итог поработал скелетон воин или рыцарь, возможно не один. Я не судмедэксперт, чтобы определять по отверстиям количество используемого в убийстве железа, тем более на расстоянии. Как там Матвей говорил, убив, скелетон теряет к жертве интерес, исходим из этого иначе совсем грустно.

— Интересно, он зомби станет.

Ждать и проверять, не намерен.

— Может цепом приласкать на всякий случай.

А кровь, ее запах на оружии.

— Не подумал.

И вообще, почему я тебе должен объяснять. Это ты моя шиза, а не наоборот. Что увидишь, подсказывай, в остальное не лезь. Придурок. Нет, уже началось, сам с собой ругаюсь. Все больше не повториться. Шиза или нет, пусть знает свое место.

— Не психуй, понятно с живыми одно, а с мертвыми другое, но все равно не психуй.

Вдох. Выдох

Интересно — этот «Я», это же я сам, может, действительно я так сам себя успокаиваю или по-разному оцениваю ситуацию и различные варианты действия. Ведь он проявляется, когда я не в своей тарелке. И не какая это не шиза, а ответ моей головки на стрессовую ситуацию. Черт с ним, пока оставим, психоаналитика здесь найти сложно.

Я осторожно подхожу к громадной двери храма. Все-таки хорошие сапоги дал Матвей, иду почти бесшумно. Прислушиваюсь. Скелетонов выдает шум. Жду. Ничего не слышу, рискну. Проскальзываю внутрь. Осмотр. Никого. Скелетоны почти не слышат, неплохо видят, чувствуют вибрацию. Влево, иду осторожно, пятка носок, пятка носок. Стоп. Шум. Прячусь за колону. Шум, не показалось. А если смертник был не один. Там люди или нет. Плевать, жду. Снова шум. Прислушаться. Хорошо, что в шлеме есть отверстия напротив ушей. Тихо. Жду. Шум, снова прислушаться. Голоса. Люди. Жду. Шаги. Идут ко мне. Встреча не нужна ни с идиотом, ни с подлецом. Осторожно за колонну. Шаги с другого конца. Трое. Жду.

— Рув, я все проверил, никого нет.

— Точно?

— Жизнью клянусь.

— Смотри Лор, жизнь одна.

Молчание. Шаги.

— Хорошо Лор, я пойду, через два часа вернусь, жди и еще раз осмотри здесь все. Проводи меня.

Шаги удаляются в сторону выхода.

Подождав, ухожу и я. Вот разбитая статуя. Широченная лестница вниз. Прислушаться. Спускаюсь. Я на второй улице. Ухожу с пятна света в темноту. Темно, слабый свет проникает только через лестничный проем. Идиот, а эликсир ночного зрения. Называя себя разными нехорошими словами, торопливо выпиваю зелье. Так, а теперь можно немного расслабиться, насколько это здесь возможно и подумать. Трое на верху совершенно непохожи на смертников, подвигов совершать не лезут, сокровища не ищут. Но что-то им здесь нужно. Плевать у них свои дела, а у меня свои, не будем друг другу мешать. Тем более, что у меня есть смутное чувство об их причастности к смерти того организма в местном винограднике. Глаза стали привыкать к скудному свету, пора искать себе логово. Далеко от дороги не уходить, но и близко не сидеть.

Пробравшись метров на сто вдоль дороги, я свернул в переулок налево и бодро начал по нему продвигаться со скоростью улитки. А вот эта халупа, вырубленная из камня и находящаяся в глубине квартала, мне подходит. Рваные тряпки, гнилые деревянные обломки, ржавый меч. Состояние средней захламленности. Ну что ж, буду ночевать здесь. Я сел около стены и попытался успокоить сердце. Отсчет пошел и мне надо просидеть здесь три часа. Вполне реально. По словам Матвея, плотность тварей на единицу измерения здесь невелика. Единственная опасность, она же основная, это шумная заваруха, на звуки которой радостно поспешат твари со всего уровня. Значит, буду белым и пушистым зайкой. Излишним любопытством я никогда не страдал, и проявлять его в погани не собираюсь. Погань. Вспомнив вид бывшего храма снаружи, я содрогнулся. Все попытки земных режиссеров показать на экране что-то подобное, жалкие потуги детишек из младшей ясельной группы.