Чужак

Впрочем, какая разница? Ведь все равно только она одна пыталась что-то изменить.

– Мисс Карр, мисс Карр!

Захваченная мятежными мыслями, она не услышала оклика и не заметила торопливых шагов.

И только в тот момент, когда Саймон выкрикнул ее имя прямо у нее за спиной, она остановилась.

«Должно быть, это надсмотрщик, – решила Элис. – Сейчас отругает за то, что ушла домой рано, хотя меня отпустили управляющие». Она уже хотела об этом сказать, но, обернувшись, замерла в изумлении. Перед ней стоял незнакомец, которого она видела в машинном зале.

– Хочу поскорее познакомиться со своим новым домом. Надеялся, что вы, мисс Карр, покажете мне дорогу в деревню.

Он совсем не запыхался, хотя, кажется, бежал, чтобы догнать ее. И сейчас сдвинул кепи на затылок, открыв прядь золотистых волос.

Там, в машинном зале, она лишь мельком увидела его под газовым светом и обратила внимание только на зимнюю голубизну его глаз, но теперь смогла рассмотреть его получше.

– Значит, получили работу?

– Повезло, – ответил он. – Мне нужна была работа, а этому насосу – нянька.

Рабочая одежда не скрывала очертаний его мускулистого тела, явно познавшего свою долю тяжелого труда. Выросшая среди мужчин, целыми днями работавших кайлами, Элис привыкла видеть прекрасные образцы мужских фигур, но что-то в этом человеке – возможно, уверенность, с которой он держался, и широкие плечи, распиравшие грубое сукно, – заставляло обратить на него внимание.

– Мужчины не могут быть няньками, – сказала она.

Он с улыбкой пожал плечами:

– Мой друг говорит, что настоящий мужчина должен уметь делать все необходимое. И если бы этот насос потребовал от меня менять ему пеленки и укачивать во сне, то я бы и тогда согласился.

Элис попыталась сосредоточиться на словах собеседника, но ее мысли разлетелись как птички, стоило ей лишь присмотреться к его лицу. Ох, матерь божья, она и не думала, что мужчина может так выглядеть… Какие изящные и одновременно мужественные черты. Верхняя губа – тонкая, а нижняя – неожиданно полная. Должно быть, кто-то из его предков родился бастардом аристократа, поскольку невозможно было не заметить природного благородства его лица, казавшегося странным контрастом с одеждой и выговором, присущим жителям Шеффилда, причем не из самых богатых районов города. Но лицо, это лицо… Впрочем, как бы он ни был красив – все равно оставался мужчиной.

Она указала на тропинку с вытоптанной травой.

– Если ищете деревню, пройдите еще полторы мили и окажетесь там.

– Поскольку вы идете в том же направлении, – он улыбнулся, – то мы сможем составить друг другу компанию, верно?

Несмотря на смелые речи, Элис была леди, причем не совсем равнодушной к улыбке красивого мужчины. Но все же она безразлично обронила:

– Как хотите.

Он опустил сумку на землю и протянул ей свою загорелую руку. Она колебалась, и Саймон, взглянув вниз, увидел у себя на пальцах следы машинного масла. С виноватой улыбкой он вытер руку о брюки и только потом снова протянул Элис руку.

– Саймон Шарп, – представился он. – Только что нанялся механиком.

Было бы просто невежливо не пожать собеседнику руку, поэтому Элис стиснула его ладонь, тотчас вздрогнув от какого-то предчувствия.

– А я Элис Карр, – ответила она, пытаясь казаться бесстрастной. – И я очень советую вам поискать работу в другом месте, Саймон.

Только управляющие и прочее начальство обращались к шахтерам и рабочим по фамилиям.

Выпустив его руку, Элис направилась к деревне. Он быстро догнал ее и пошел рядом.

– «Уилл-Просперити» – единственная шахта, на которой сейчас есть места. Так что деваться мне некуда.

– Всегда можно эмигрировать. Или попробовать что-то другое. Вроде мюзик-холлов, например.

– У меня ужасная морская болезнь, так что нет и речи о том, чтобы пересечь океан. Что же до мюзик-холлов… – Его низкий гортанный смех завораживал. – Не думаю, что мне заплатят за песни и танцы. – Саймон с любопытством взглянул на собеседницу. – Но вы ведь тоже работаете на «Уилл-Просперити» и вроде не собираетесь покидать эти места, верно?

Мимо проехала коляска с управляющими, поднявшая тучу пыли. Но никто из них не обратил на парочку внимания. Элис закашлялась, что позволило ей помедлить с ответом. Наконец пыль улеглась; коляска же к тому времени казалась крошечным пятнышком. А Элис все еще спрашивала себя: «Стоит ли быть с ним честной?» Ведь этот человек мог оказаться доносчиком, выискивающим агитаторов. Но она же никогда не делала тайны из своих жалоб… И ее до сих пор не уволили.

«Потому что они знают: я ничего не могу поделать против них. К тому же я одна из лучших дробильщиц», – подумала Элис и откровенно ответила:

– Я не могу уехать. Полагаю, вам дали жетон, чтобы заплатить за еду и ночлег на эту неделю, да?

– Верно. Пять шиллингов.

– Королевская плата! – Элис присвистнула. – А вы читали то, что выбито на этой штуке? Она имеет хождение только у нас в деревне. И по-другому здесь не платят. Только проклятыми жетонами.

– Значит, никто не может сэкономить ни пенни? Люди даже не могут купить билет на поезд, чтобы уехать в другое место?

– Именно так.