Чужак

– Этот был один из фильмов с Розитой Муньос, – сказала Люба. – Cholita luchadora. Все девчонки хотели быть похожими на нее. Однажды я нарядилась Розитой на Хэллоуин. Мама сделала мне костюм. Этот фильм про Эль Куко был страшный. Там был профессор… или ученый… я точно не помню, но Эль Куко взял себе его внешность, его лицо. И когда luchadoras его выследили, он прятался в склепе на местном кладбище. Я права?

– Да, – ответила Холли. – Это часть легенды, во всяком случае, ее испанской версии. Эль Куко спит с мертвецами. Как вампир.

– Если он все-таки существует, – сказал Алек, – он и есть вампир. Ему нужна кровь, чтобы создать следующее звено в цепочке. Чтобы продлить свое существование.

Ральф снова подумал: Люди, вы себя слышите? Ему нравилась Холли Гибни, но лучше бы им никогда не встречаться. Из-за нее у него в голове началась непримиримая война, а ему очень хотелось покоя и мира.

Холли повернулась к Любе:

– Здание заброшенной фабрики, где полиция Огайо обнаружила окровавленную одежду, находится неподалеку от кладбища, где похоронен Хит Холмс и его родители. Брошенная одежда также была обнаружена в амбаре близ старого кладбища, где похоронены предки Терри Мейтленда. Отсюда вопрос: здесь поблизости есть кладбище?

Люба задумалась. Все молча ждали. Наконец она сказала:

– Ближайшее кладбище – только в Плейнвилле. В Мэрисвилле кладбища нет. У нас даже нет церкви. Раньше была. Церковь Девы Марии Всепрощающей. Но она сгорела лет двадцать назад.

Хоуи чертыхнулся.

– Может, какой-то семейный участок? – спросила Холли. – Иногда люди хоронят родных прямо на собственной земле.

– Насчет других не знаю, – ответила Люба, – но мы никогда так не делали. Мои родители похоронены в Ларедо, и их родители тоже. А еще раньше все наше семейство жило в Индиане, куда перебралось после Гражданской войны.

– А ваш муж? – спросил Хоуи.

– Джордж? Он сам из Остина, и родня у него из Остина. Там он и похоронен, рядом с родителями. Раньше я ездила к нему на могилу на автобусе. Обычно в день его рождения, привозила цветы. А теперь не езжу. С тех пор как у меня обнаружили это чертово ХОЗЛ[28].

– Значит, тупик, – сказал Юн.

Люба как будто его не услышала.

– Я хорошо пела. Когда еще могла петь. И на гитаре играла. Приехала в Остин из Ларедо сразу же после школы. Думала, займусь музыкой. Буду петь в кабаках, а там, глядишь, что-то и сложится. Устроилась работать на бумажную фабрику на Бразос-стрит, ждала большого прорыва в «Карусели» или «Сломанной спице». Клеила конверты. Большого прорыва так и не случилось, но я вышла замуж за бригадира. За Джорджа. Ни секунды о том не жалела, пока он не вышел на пенсию.

– Кажется, мы отклонились от темы, – заметил Хоуи.

– Пусть говорит, – сказал Ральф. Что-то свербило внутри, что-то подсказывало ему, что они приближаются к чему-то важному. Это важное еще даже не брезжило на горизонте, но направление было верным. – Продолжайте, миссис Болтон.

Она с сомнением покосилась на Хоуи, но Холли кивнула ей и улыбнулась. Люба улыбнулась в ответ, закурила очередную сигарету и продолжила свой рассказ:

– В общем, Джордж отработал свои тридцать лет, вышел на пенсию, и тут ему стукнуло перебраться в эту дремучую глушь. Клоду тогда было всего двенадцать – он у нас поздний ребенок, родился, когда мы уже и надеяться перестали. Клоду не нравилось в Мэрисвилле, он скучал по большому городу и по своим бестолковым друзьям – по юности моего мальчика вечно тянуло в плохую компанию. Поначалу мне тоже было тоскливо, но потом даже понравилось. С годами хочется тишины и покоя. Что еще нужно в старости! Вам сейчас трудно в это поверить, но поживете с мое, и поймете. И кстати, семейное кладбище прямо на заднем дворе – не такая плохая мысль, если подумать. Я бы не отказалась упокоиться где-нибудь здесь, но Клод все равно повезет мою тушку в Остин, чтобы я легла рядом с мужем, как было при жизни. Ну, ничего. Ждать осталось недолго.

Она закашлялась, с отвращением посмотрела на сигарету и сунула ее в переполненную пепельницу, где окурок продолжил зловеще тлеть.

– А знаете, почему Джорджу вздумалось переехать в Мэрисвилл? Он решил разводить альпака. Когда они все передохли, а передохли они очень быстро, он занялся разведением голдендудлей. Это помесь золотистого ретривера и пуделя, если вы вдруг не знаете. Как по-вашему, ева-люция одобряет такое диво? Что-то я сомневаюсь. Это все его братец. Он подал Джорджу идею. На всем белом свете не было такого безмозглого дуралея, как Роджер Болтон, но Джордж рассудил, что у них все получится и они мигом разбогатеют. Роджер с семьей переехал сюда, и они на пару открыли собачий питомник. Но щенки тоже сдохли, как альпака. После этого у нас с Джорджем стало туго с деньгами, однако на жизнь как-то хватало. А Роджер остался вообще без гроша, он вложил в эту безумную затею все свои сбережения, так что пришлось ему искать работу, и…

Она умолкла, широко раскрыв глаза.

– Так что стало с Роджером? – спросил Ральф.

Люба тихо выругалась.

– Я, конечно, старая клюшка, но это не оправдание. Вот же оно, прямо под носом.