Чужак

Их творению вскоре предстояло выдержать первую, и самую главную, проверку. Облако пыли с запада стремительно приближалось. Знамёна уже получалось различить даже без монокуляра.

— А хорошо мы их разозлили, — вполголоса заметил я Кейготу. — На совесть.

— Они боятся, — вождь злорадно ухмыльнулся. — Они боятся нас так, что готовы бежать в атаку сходу. Куча дурней сегодня поломает шеи в твоих канавах!

— Хорошо бы, — спорить я не стал, хотя и здорово сомневался, что могу рассчитывать на такой подарок. — Их куда больше чем нас. Любая ошибка в помощь.

Как я и думал, остатки всадников добрались к полевым укреплениям первыми. Где-нибудь в средней полосе России на их пути встали бы полноценные засеки. Но в степи, где каждая жердина откуда-то привезена, такой роскошью и не пахло. Степнякам пришлось вместо этого битую неделю рыть линию неглубоких, только-только сломать лошади ногу, канав. Через них получилось бы перевести лошадь шагом, но вот остаткам кавалерии наёмников пришлось отворачивать.

Пальба из пистолетов на таком расстоянии оказалась напрасной тратой пороха. Вместо разведки боем у верховых получился конный аттракцион сомнительной полезности.

Мои стрелки действовали куда эффективнее. Все штуцеры, дробовик и мой карабин разом выплюнули огонь. На ста метрах после нескольких дней тренировок не промазал бы и слепой, а Кейгот учил только лучших.

Двое полукровок и ближайший к нам потвор упали с лошадей. Сразу несколько пуль угодило в каждого из них.

— Рассредоточить огонь! — запоздало приказал я. — Выцеливайте командиров!

Пожелание хорошее, но бессмысленное. За то время, что перезаряжались штуцеры, мы с Кейготом успели расстрелять по несколько патронов, на чём всё и закончилось. Второй залп штуцеров прогремел уже вслед стремительно удаляющимся всадникам.

На земле осталась дюжина убитых и раненых.

— Добейте, — приказал я.

Пара десятков бойцов торопливо бросилась к ним с мечами наголо. Вернулись они уже с трофеями — несколько пистолетов, кирасы, оружие, и другое барахло. В тот момент я подумал, что это наши последние лёгкие трофеи за всю осаду.

Нестройная толпа вражеской пехоты замерла на безопасном удалении. Всадники торопились доложить результаты своей разведки. Меня крайне интересовало, чего им удалось разглядеть. Пикинёров на земляном валу я не особо и прятал, а вот стрелки до поры не светились, как и моя артиллерия.

— Пойдут в атаку, — подтвердил Кейгот мои опасения. — Смотри, фургоны уже встают осадным лагерем.

— Чтоб я знал ещё, как у них выглядит этот осадный лагерь, — пробормотал я. Для меня действия наёмников чем-то упорядоченным не выглядели. От пронзительных звуков рожков и флейт закладывало уши. Всадники носились между рядами пехоты как наскипидаренные, махали руками, отдавали какие-то приказы, но и только. Что всё это значило, я понятия не имел.

Наконец, пехота сформировала несколько плотных коробок, и двинулась в нашу сторону. Получилось очень красиво — яркие блики солнца на металле доспехов, частокол пик, разноцветная форма, редкие выстрелы мушкетов и неторопливое уверенное продвижение.

Красиво — и настолько же бессмысленно.

Колышки с тряпками отмечали дистанцию уверенной стрельбы. Я успел натаскать стрелков лупить по секторам и поддерживать соседей. На пальцах, разумеется. Для живых тренировок у них оставалось маловато пороха, да и хорошие подвижные мишени здесь не раздобыть и при всём желании.

Теперь они пришли сами — в количестве.

Да, из мушкетов стрелять в мишень дальше, чем с полусотни метров, бесполезно. А вот когда огонь ведётся прямо в плотный строй пехоты — вполне можно попробовать.

Залп сотни моих стрелков буквально выкосил передний ряд противника. Мгновением позже их поддержали арбалетчики. Стоит отдать врагу должное, строй не дрогнул. Мертвецов и раненых невозмутимо перешагнули. Движение не прекратилось даже на одно мгновение. Взвились облачка порохового дыма. Вражеские мушкетёры боеприпасы не жалели, но с такой дистанции вряд ли могли поразить что-то, кроме другого плотного строя. Их пули увязли в земляном валу или столь же бесполезно прожужжали над головами степняков.

— Ну же, — я повёл стволом над головами пехотинцев. — Где эти засранцы?

— Право десять, — сказал Кейгот. — Флаг с драконом.

Как по мне это больше походило на раздавленную каракатицу, но раз Кейгот сказал, что дракон — пусть будет дракон. Выстрел — и знаменосец повалился ничком. Почти одновременно со мной выстрелил и сам вождь. Его выстрел разнёс голову барабанщику.

Этот фокус мы отрепетировали на отлично. Едва сержант врага попытался навести порядок в деморализованном отряде, он получил свою пулю между глаз.

— Лево тридцать, — без малейшей паузы сказал Кейгот. — На голову левее знамени с фениксом.

Этот потвор оказался очень храбрым. Или очень глупым. Попытка возглавить отряд — это хорошо, но зачем сразу выдавать себя всем желающим боевой формой?