Чужак

Вопросы, которые обычно обсуждались на собраниях школьного совета, были связаны с разными мелкими нарушениями дисциплины, как то: опоздания на уроки, прогулы, грубость учеников и тому подобное. Обычно нарушителей дисциплины не наказывали — члены совета пытались выяснить, кто виноват в случившемся: ученик, учитель или же родители. В конечном итоге последнее слово оставалось за миссис Скотт. Она проводила беседы с виновником, пытаясь выяснить причину проступка.

По всей школе количество таких нарушений было огромным. Девочка, которая помогала миссис Скотт протоколировать эти разбирательства, окончила школу, поэтому миссис Скотт попросила порекомендовать ей кого-нибудь в качестве помощника. Я предложил кандидатуру Марти, поскольку знал, что ему нужны только отличные оценки, и подобная работа ему зачтется.

Марти и миссис Скотт хорошо сработались, потому что дело это ему понравилось. Вероятно, именно тогда он и решил стать психиатром. Вообще-то он всегда мечтал стать врачом, так что работа с миссис Скотт как раз соответствовала его интересам.

Мы с Жанет стали хорошими друзьями, и в школе все говорили, что мы встречаемся. Мне она очень нравилась, хотя, конечно, наши отношения не заходили так далеко, как с Джулией. Впрочем, тогда я не мог знать, какими они будут чуть позже. Мы все время были вместе и целовались по вечерам в субботу, когда я провожал ее после свидания домой. Так медленно и мучительно тянулся процесс нашего взросления.

Занятия в школе продолжались. Незаметно подошла Пасха, а за ней и летние каникулы. Я сдал экзамены и вместе с родственниками уехал на целое лето в Рокавэй.

Это были мои самые лучшие летние каникулы. На пляже у нас образовалась компания таких же ребят, как и я, и мы отлично проводили время. Я много плавал и валялся на песке целыми днями. Я загорел и стал черный, как негр. Я ничем не выделялся среди других ребят из нашей компании. Мы разглядывали девчонок в купальниках и обсуждали их прелести, много времени уделяя полемике по поводу того, можно ли рассчитывать на расположение той или иной из них. Вскоре я стал пользоваться благосклонностью одной юной леди и возомнил себя выдающейся личностью, но был разочарован, когда узнал, что почти все ребята думают то же самое. Расстались мы с ней без лишних эмоций.

За лето я поправился на три килограмма. Потом настало время заколачивать наш летний домик и возвращаться в город. Да, это было самое счастливое лето в моей жизни. Позднее я пытался вспомнить детали тех дней, но мне это не удавалось, наверное, потому, что каждый день был так хорош и так незаметно сменялся другим, не менее приятным и счастливым, что я не успевал оценить его в полной мере.

Наступил второй год обучения в школе имени Джорджа Вашингтона. Наши команды по баскетболу и плаванью стали постоянными, и еще до окончания первого полугодия я стал носить свитер с оранжево-черной буквой «В» — знаком сборной нашей школы. Я стал одной из самых авторитетных личностей в школе. Вокруг меня всегда была толпа приятелей, и мне уделяли столько внимания, сколько вряд ли получал кто-либо еще из моих сверстников.

Все мы повзрослели за это лето: Джерри, Марти, я сам — и Жанет. Об этом я узнал через день после футбольного матча, который состоялся в праздник Благодарения. В тот день я провожал ее домой. Она зашла переодеться, собираясь пойти к бабушке на праздничный обед. Я вызвался проводить ее и туда. Когда мы пришли к ней, родители уже ушли. Пока она переодевалась, я вошел в гостиную, бросил пальто на кушетку и уселся читать газету.

Через несколько минут Жанет в купальном халатике и с комбинацией в руках вошла в комнату.

— Мне нужно погладить ее, — сообщила она мне, — она еще не высохла.

Когда Жанет скрылась в кухне, я медленно подошел к двери и стал наблюдать за ней. Жанет вытащила из ниши гладильную доску, включила утюг и вернулась в гостиную. Я последовал за ней.

— Утюг нагреется через несколько минут, — сказала она. — Это быстро.

— Ничего, — ответил я. — У меня куча времени.

Она взглянула в окно и крикнула:

— Посмотри! Снег идет!

Я подошел к ней.

— Вот это да! — сказал я.

Она повернулась ко мне.

— Это же первый снег в этом году!

— Ага, — буркнул я и, обняв, поцеловал ее. — Первый снег…

Какое-то мгновение она обнимала меня. Потом выскользнула из моих рук.

— Утюг, должно быть, уже нагрелся, — сказала она, направляясь на кухню.

— Я тоже! — заметил я.

Жанет засмеялась и потрогала утюг.

— Еще не совсем.

— Как это? — запротестовал я, подыгрывая ей. — Зато я перегрелся!

— Да я не тебя имею в виду, дурачок, а утюг! — Жанет взглянула на меня и, в ответ на мою улыбку, подошла.