Чужак из ниоткуда

Ещё не было шести утра, когда Тимак постучал в моё окно. Я был уже готов. Вывел велосипед, и мы отправились в путь.

– Может, всё-таки, скажешь, куда едем? – спросил я, когда мы, оставив слева бассейн и Крест, а по правую руку старое кладбище с ещё дореволюционными могилами, углубились в сопки.

– Ага, – сказал Тимак. – А вдруг я скажу, а ты дашь заднюю? И что тогда, мне одному ехать?

– Интриги? – осведомился я. – Люблю.

– Слова-то какие, – хмыкнул Тимак. – Интриги… Где только набрался.

– Книжек надо больше читать, – назидательно заметил я.

– Куда уж больше…

Мы поговорили немного о книгах. Оказалось, что Стругацких Тимак тоже читал, но только одну книгу под названием «Страна багровых туч», а про Станислава Лема даже не слышал.

Я посоветовал ему «Трудно быть богом» Стругацких и роман «Непобедимый» Лема, после чего мы умолкли, поскольку тропинка пошла вверх, и нужно было беречь дыхание.

Поднялось солнце. Денёк обещал быть тёплым и ясным, хотя в небе висела лёгкая дымка, на которую мы не обратили внимания.

Минут через сорок на склонах начали попадаться первые алые тюльпаны.

– Гляди, вон они! – радостно показал я.

– Вижу, – сказал Тимак. – Здесь ещё мало, дальше едем.

В очередном распадке Тимак взял правее. Вскоре тропинка вообще пропала, а ещё через полчаса, взобравшись на очередную сопку, мы увидели внизу и впереди вспаханную полосу земли, которая, изгибаясь, выныривала из-за одной сопки и скрывалась за другой.

– Граница, – сообщил Тимак. – Контрольно-следовая полоса. Видишь столбы с «колючкой» [17] на той стороне?

– Трудно не увидеть.

– Это чтобы нарушители границы не пролезли. А вот ту широкую тропку с нашей стороны видишь, что вдоль полосы идёт?

– Ну.

– Это для пограничного наряда. Он тут проезжает время от времени, двое солдат на лошадях, с автоматами. Смотрят, нет ли человеческих следов на полосе.

– Понятно… Ни фига себе, сколько здесь тюльпанов!

Длинный широкий склон сопки, который спускался к самой тропе вдоль контрольно-следовой полосы, был усыпан тюльпанами, словно ночное небо звёздами в ясную погоду. Сотни и сотни. Рви – не хочу.

– Я же говорил, – гордо сказал Тимак. – Это нейтральная полоса. Тут никто цветы не рвёт. Строжайше запрещено.

«А на нейтральной стороне цветы – необычайной красоты!» – вспомнил я хриплый голос Владимира Высоцкого.

Катушку с записями его песен я как раз накануне слушал на нашем магнитофоне «Яуза 5». Мощный человечище. Далеко пойдёт, если не сломается. А сломаться может, уж очень накал высок, не бережёт себя, сразу чувствуется.

– И где она начинается? – Спросил я.

– Точно никто не скажет. Но ближе чем на двадцать-тридцать метров к контрольно-следовой полосе лучше не подходить.

– А то что будет?

– Если не заметят – ничего. А вот если заметит наряд…

– ?

– Драпать надо. На лайбы [18] и – ходу. С этой стороны сопки, – он показал в направлении, откуда мы пришли, – уже чётко наша территория. СССР. Имеем полное право на ней находиться.

– Сложно, – заметил я. – Но в целом понятно. Так что, берём тюльпаны или ну его на фиг?

– Ясное дело берём, восьмое марта же сегодня! Как думаешь… – он замялся.

– Что?

– Я это… Хочу Лариске Поздняевой букет подарить. Возьмёт?

– Куда она денется, – усмехнулся я. – Женщины любят цветы и прочие знаки внимания.

– Так то женщины.

– Лариска – будущая женщина. Значит, тоже любит. Можешь не сомневаться. Дари смело.

– А ты? – спросил он.

– Что – я?

– Ты Ирке Шуваловой будешь дарить?

– Не решил ещё. Мы, понимаешь, слегка поссорились. То есть, не то чтобы поссорились… Не знаю, в общем. Скорее всего, нет. Только маме и сестре.

– О как, – уважительно качнул головой Тимак. – Поссорились они. Тут ещё и дружить не начали, а уже коленки трясутся.

– Смелость города берёт, как говорил великий русский полководец Александр Васильевич Суворов. Слыхал?

– Слыхал, – вздохнул Сашка.

Рвать дикие кушкинские тюльпаны – особое искусство. Так просто не получится. Поначалу я не знал, как это делается, но Тимак, который жил в Кушке дольше меня (мы, как я уже знал, приехали сюда только в ноябре прошлого года), быстро научил.

Дикий кушкинский тюльпан, в отличие от декоративного садового, находится почти весь в земле. Снаружи – только бутон и несколько сантиметров стебля. Если ухватиться и потянуть, стебель оборвётся. Обидно. Поэтому следует овладеть движением, которое чем-то напоминает рыбацкую подсечку. Сначала дёрнуть вверх (не очень сильно!), чтобы освободить стебель от тесных земных объятий, а затем медленно, но решительно, потянуть, пока весь он не выползет наружу. С лёгким скрипом. Теперь следующий тюльпан, и ещё один, и ещё… Дёрнул – потянул. Дёрнул – потянул. Дёрнул – потянул.

Мы увлеклись, но по сторонам всё же поглядывали. Поэтому, когда из-за поворота выехал конный наряд погранцов, мы его сразу заметили.

– Атас! – крикнул Тимак.

– Стоять на месте! – крикнул один из погранцов – видимо, старший наряда.

От нас до пограничников было метров пятьдесят. Много – шестьдесят. До велосипедов, которые ждали нас на вершине сопки, меньше. Но всё равно много.

Мы рванули вверх по склону.

Погранцы пришпорили лошадей.