Чужак из ниоткуда

На звонок дверь открыла Наташа. Была она в лёгком жёлтом сарафане, не скрывающем божественно прекрасные колени и всё, что ниже. Как там у Пушкина было, как раз недавно читал «Евгения Онегина» по настоятельному совету мамы и собственному желанию? Про наряды дам и их ножки, которые поэт любит. Полностью согласен. Хотя насчёт трёх пар стройных женских ног, которые в России вряд ли можно найти, поспорил бы. Но не сейчас, попозже.

– Привет! Заходи.

Ещё запах. Вот, что мне особенно нравится в этой женщине. Запах! Неизменно свежий, чистый и манящий. Как будто сидишь на берегу лесного ручья. Или моря. Или на горном лугу. Или везде сразу. Кайф.

Я шагнул в квартиру и протянул перевязанную тонкой бечёвкой картонную коробку:

– Привет. Это – к чаю.

– «Киевский», – прочитала она на этикетке. – С ума сошёл. Дорого же! И где достал⁈

– В кондитерской на Ленина подавались. И совсем не дорого, три рубля всего.

– Это что за молодой человек у нас, для которого три рубля не деньги? – весело осведомился мужской голос, и в прихожей появился высокий, чуть полноватый мужчина в лёгких светло-серых полотняных брюках и кремовой тенниске с короткими рукавами. На носу у него красовались очки в модной оправе, густые пшеничные волосы были зачёсаны назад и распадались на две волны по сторонам.

– Здравствуйте, – поздоровался я. – Меня зовут Сергей. Можно Серёжа.

– Илья Захарович Черняев, – представился он. – Папа Наташи.

– Очень приятно. Вы похожи на дочь.

Он недоумённо вздёрнул брови и тут же рассмеялся.

Я широко улыбнулся.

– Кстати, три рубля мои, лично мной заработанные, не мамы с папой. Это чтобы окончательно вас поразить.

– Да я уже поражён! – воскликнул Илья Захарович. – А чего это мы тут стоим? Наташа, приглашай гостя.

Родители Наташи мне сразу понравились. Папа больше. Мама, Марина Петровна Черняева, невысокая худенькая черноволосая женщина, чуть меньше, но это из-за того, что в её глазах я всё время читал невысказанный вопрос: «Кто ты такой, мальчик Серёжа Ермолов, и как мне к тебе относиться?» Впрочем, я был практически уверен, что скоро этот вопрос сам собой исчезнет из её глаз, поскольку поймал кураж и включил своё природное обаяние на полную катушку.

А куда деваться?

Иттрий-ниодимовые провода и лантано-бариевые стержни сами не возникнут. Как бы мне этого ни хотелось.

Пили чай с тортом.

– Так как же вам удалось заработать деньги, молодой человек? – осведомился Илья Захарович. – Наташа говорила, вам тринадцать лет?

Знал бы ты, что мы с тобой почти ровесники, подумал я, а вслух сказал:

– Тринадцать с половиной.

– Ого! – засмеялся он. – Серьёзный возраст!

– Между прочим, Серёжа герой, пап, – сообщила Наташа небрежно. – Награждён в свои тринадцать с половиной лет медалью «За отличие в охране государственной границы СССР». Сам космонавт Валерий Быковский вручал. Правда же, Серёжа?

Опаньки. Я же ей ничего не говорил. Откуда она знает? А, кажется, понял.

– Э… – поставил на стол чашку с чаем, вытер рот салфеткой. – Неужели статья в «Комсомолке» вышла? Я и забыл, честно сказать.

– О чём, что у тебя награда есть государственная? – в глазах Наташи сияло восхищение. Всё-таки любят женщины героев.

– Нет, про газету.

– Подождите, подождите, – Илья Захарович переводил непонимающий взгляд с Наташи на меня и обратно. – Какая медаль? Какая газета? О чём вы говорите?

– Да, дети, – вставила Марина Петровна. – Объяснитесь, пожалуйста.

Ага, уже дети, значит. Непросты вы, Марина Петровна, ох, непросты!

– Вот эта газета, – Наташа поднялась из-за стола, скрылась в своей комнате и тут же появилась обратно с номером «Комсомольской правды» в руках. – Вот здесь, на третьей странице. Хотите прочту?

Я вздохнул. Действительно, забыл. А зря. Печатное слово в СССР большую силу имеет. В особенности газетное печатное слово.

– Давай, – разрешил Илья Захарович.

– Можно на секундочку? – попросил я.

Наташа протянула мне газету.

Развернул, глянул. Вот она, вверху, аж на пять колонок. «Подвиг на границе». И моё чёткое фото, не спутаешь. Смотрю мечтательно, но в то же время серьёзно куда-то вдаль, а на груди – медаль. Вот и рифма родилась сама собой. Стихов ещё мне не хватало.

– Ну да, – вздохнул я и отдал газету. – Это она, статья.

Корреспондент «Комсомолки» по имени Аркадий постарался. Бойким, но отнюдь не легкомысленным слогом, он живо описал наше с Тимаком спасение сержанта-пограничника Игоря Никитина, случившееся неподалёку от самой южной точки Советского Союза – города Кушки.

Разумеется, в статье ни слова не было о том, что сын командира танкового полка вместе с сыном начальника погранкомендатуры целенаправленно залезли на нейтральную полосу и тем самым фактически нарушили запрет на нахождение гражданских лиц вблизи границы.

По версии «Комсомолки» (и начальства) выходило, что мы собирали тюльпаны неподалёку от границы, но в разрешённой зоне, когда начался «афганец». Лошадь сержанта испугалась, понесла, сломала ногу…Ну и так далее. Мы услышали крик за сопкой и поспешили на помощь. Как оказалось, вовремя.