Чужак из ниоткуда-4

Я представил себе нуль-звездолёт «Горное эхо» с шестью раструбами нуль-генераторов на носу, широким красивым кольцом планетарных двигателей в миделе и ещё одним, более узким кольцом тороидальных сверхпроводящих магнитных катушек кваркового реактора ближе к корме. Как он выныривает из нуль-пространства на краю Солнечной системы, движется к Юпитеру, задерживается там возле одного из спутников, а затем летит к Земле. Внутри — силгурды, люди. Миллари Итторби, Берриз Леко, Арца Керри… Те, кого я знал и те, кого не знал.

«Они тоже Древние, как и я. Летели к нам, на Воду и Землю, и теперь не отвечают на сообщения. Я не знаю, что с ними случилось и очень за них боюсь».

В ответ — молчание.

«Морской народ?»

Молчание.

Я поднялся на ноги, оглядел океан.

Волны, блеск солнца и пеня прибоя. Чайки и бакланы над головой.

Ни следа дельфинов.

Ушли?

Постоял ещё, не выходя из орно и посылая мысленные сигналы в океан. Тишина в ответ. Дельфины уплыли, не попрощавшись. Что-то их напугало или встревожило. Неужели образы «Горного эха» с экипажем? Непонятно. Они же сами попросили меня рассказать о беде. Или в океане неожиданно возникла какая-то опасность для них? Те же акулы, например. Хотя, будь это так, я бы почувствовал. Наверное.

Вот именно, что наверное.

Ладно, ребята, до следующего раза.

Я символично махнул рукой, развернулся и пошёл к гравилёту. Пора было возвращаться к своим обязанностям.

Мы пробыли в Аресибо ещё два дня. Всё это время было посвящено только одной задаче — восстановлению связи с экипажем «Горного эха». Точнее, связаться пытались радиоинженеры во главе с Мэттью Нуччи, а все остальные занимались тем, что шлялись вокруг, строили уже надоевшие нам самим гипотезы и пытались давать совершенно бесполезные советы.

— Ребята, ехали бы вы домой, — с прямотой техасца сказал нам на второй день Нуччи (как он рассказывал, его дед приехал в Америку из итальянского городка Римини, но сам Мэттью родился и вырос в штате Одинокой звезды [1]). — Хер чем вы нам поможете сейчас. Будут новости, мы вам первым сообщим. В конце концов, у нас и своих дел полно. Программа исследований сама себя не выполнит.

Он был прав, помочь мы ничем не могли. Чем ты поможешь, если на Землю из космоса приходит раз за разом только одно сообщение:

Морзянкой SOS три раза подряд. Затем три раза подряд: «Mayday! Mayday! Mayday!» и в конце гарадский голосовой сигнал бедствия, тоже трижды: «Лаганд! Лаганд! Лаганд!»

Только одно было ясно: «Горное эхо» всё-таки приближается к Земле и должен выйти на орбиту вокруг Луны в воскресенье девятого сентября.

— Если всем нам очень повезёт, — сказал я, в очередной раз проверив расчёты.

— Или наоборот, — философски пыхнул сигаретой Аркадий Натанович.

— То есть?

— Согласись, что никто из нас не может сказать, что именно несёт человечеству визит твоих соотечественников, — сказал старший писатель-фантаст. — Великое счастье или же не менее великое несчастье.

Я подумал и был вынужден с ним согласиться. Слишком много возникало неопределённостей.

— Одно радует, — добавил он.

— Что именно? — спросил я.

— Девятое сентября — это День танкиста. Большой праздник. Не забудь поздравить отца, — и он подмигнул.

Улетать в Гавану мы должны были утром семнадцатого августа, в пятницу. Тогда же, утром семнадцатого, Аресибо покидала президентская комиссия во главе с Генри Киссинджером.

Накануне вечером, шестнадцатого, ко мне в номер постучали.

Двери открыл Петров.

Они с Бошировым поселились в моём номере. Во-первых, из соображений моей безопасности, а во-вторых, в небольшой гостинице при обсерватории уже просто не было мест.

— Прошу прощения, — услышал я уже знакомый низкий, чуть хрипловатый голос с заметным баварским акцентом. — Мистер Ермолоф у себя?

— Входите, Генри! — крикнул я из другой комнаты, натягивая шорты и тенниску (августовская жара не спадала, а кондиционера в номере не было). — Товарищ майор, пропустите господина советника президента США по национальной безопасности!

Вошёл Киссинджер в неизменном тёмном костюме, но без галстука. Ворот белой рубашки по случаю жары расстёгнут. В руках — бутылка.

— Это виски Джонни Уокер, — сообщил, ставя бутылку на стол. — Довольно редкая марка, Blue Label. Хороший, не сомневайтесь. — Я знаю, что у русских ни один серьёзный вопрос без бутылки не решается.

— А у нас серьёзный вопрос?

— Очень.

— Тогда присаживайтесь, — пригласил я. — Только учтите, я хоть и русский, но ещё подросток, поэтому много пить не могу да и не хочу.

— Я тоже не любитель этого дела, — сообщил Киссинджер, усаживаясь. — Но думаю, что выпить нам нужно.

— Ясно, открывайте, — сказал я и пошёл за стаканами, льдом и закуской в соседнюю комнату.

— Это же Киссинджер? — шепотом осведомился Петров. — Что ему надо?

— Пока не знаю, — ответил я тоже шёпотом. — Но думаю, вопрос и впрямь непростой, если он с бутылкой пришёл.

— Мы даже примерно догадываемся, какой вопрос, — сообщил Петров. — Дело идёт о мировой безопасности. Американцы напуганы, очень. Смотри, Серёжа, не дай себя вокруг пальца обвести, на тебя вся надежда.