Чужак (ЛП)

— Можешь мне поверить — они придут. Иногда мне кажется, что у них на нас нюх.

Я начал складывать дрова в кучку.

— Вам надо найти себе остров. Здесь, в округе много озер.

— Но на островах нет продовольственных складов. Нам ведь приходится переходить на новые места еще и в поисках пищи.

— Вы вроде кочевников, да?

— Знаешь, мы ведь кочуем не ради удовольствия. Мы все чертовски устали, но должны двигаться дальше и дальше. Искать пищу, топливо, свежую воду, спасаться от плохих парней. — Он улыбнулся. — Не удивительно, что мы любим немного побрюзжать. С нами надо быть внимательнее, не задавать лишних вопросов и не обижаться на грубость.

Я не ответил. Собрал штакетник, оторвал от полосатой пижамы рукав, перевязал им дрова. Некоторое время Зак молча наблюдал за мной, потом сказал:

— Может, мы показались тебе разношерстной компанией, но на самом деле мы близки. Такую близость не во всех семьях найдешь. Вот почему, когда больно одному, больно и остальным. Малышу пришлось тяжело, поэтому мы стараемся защищать его от неприятностей. Ты можешь думать, что хочешь, но эти люди очень дороги мне. Дороже, чем члены моей собственной семьи. Хотя мы, Сэмюэлсы, были всегда заодно. Правда, признаюсь, родителям пришлось из-за меня поволноваться. У моего отца был бизнес в Канаде, он занимался медицинским страхованием, поэтому большую часть года мы жили в Торонто. Родители так хотели, чтобы я стал раввином, что послали меня в еврейскую школу в Нью-Йорке. С одиннадцати лет я уже самостоятельно летал из США в Канаду и обратно в США. С учебой все обстояло неплохо. Но у меня была мечта заделаться актером-комиком. Мне нравилось смешить людей. В шестнадцать лет я начал ходить в один комедийный бар, где каждому желающему позволяли выйти на сцену на пять минут. Тех, кто это делал, называли камикадзе — попробуй предстать перед несколькими десятками ньюйоркцев и рассмешить их. Это сродни самоубийству. И. можешь поверить, они могли задать жару, если у тебя ничего не получалось. Вот что я делал. — Зак сжал пальцы в кулак и сунул руку в карман. — Я говорил: «Леди и джентльмены, у меня припасено для вас несколько шуток. Вам нужно смеяться, потому что в кармане у меня малюсенький очаровательный щеночек. Если вы не станете смеяться, я просто сожму ему горло. Точно, это моя первая шутка. У меня есть бабушка, такая старая, что даже электричество кажется ей колдовством…» — Я делал паузу, окидывая взглядом зал, и делал недовольное лицо. — «Не слышу смеха. Эй, я же предупреждал вас, верно?» — Я сжимал воображаемого щенка и издавал щенячий писк, как это делает чревовещатель. То есть без движения губ. Ну, так вот, эта хитрость сработала. Угроза действовала безотказно. Я получал заказы на выступления, на меня приходили, людям мои шутки нравились. Но потом все полетело к чертям. В заведение, где я выступал, заглянули несколько парней со стройки. Ничего особенного. Ребятам просто захотелось пивка. Жаль только, что чувство юмора они оставили дома. В общем, их проняло. Они стали шуметь, требовали, чтобы я прекратил мучить бедного щенка. Чтобы их унять, я пригрозил придушить кроху, если они не заткнутся.

Я невольно улыбнулся.

— И что потом?

— Они выскочили на сцену и попытались освободить щенка… моего чудесного, пушистого, воображаемогощенка. «Он не настоящий», — кричал я. Да, кричал. Ребята были крепкие, и каждый мог легко побить меня одним пальцем. «Мы слышали. Как бедняжка скулил», — повторяли они. Я понял, что надо спасать собственную шкуру и, выскользнув из пиджака, кинулся к выходу. Вернулся только через месяц. Шутки со щенком в моем репертуаре больше не было. — Он усмехнулся. — Нет, сэр. Вместо щенка появился котенок.

Я расхохотался. Зак тоже ухмыльнулся, и вскоре мы смеялись вдвоем.

Потом он вытер от слез глаза и сказал:

— Давай я помогу тебе с дровами. Еда, наверное, уже готова, а мне жутко хочется есть. Ну, Грег? Пойдешь сам? — Он сжал кулак в кармане. — Или мне придется помучить бедного щеночка?

Я вдруг услышал жалобный, протяжный писк. Причем Зак даже не пошевелил губами, а звук донесся откуда-то из глубины горла.

Мне ничего не оставалось, как кивнуть.

— Ладно, уговорил. Я иду.

Непринужденно болтая, мы вернулись к амбару. Настроение изменилось к лучшему. Тони разложил костер. В чистом небе сияло солнце. Микаэла и Малыш перебрасывались тарелочкой-фрисби, потом к ним присоединился Бен. Ловко поймав диск, он отбросил его Малышу. Над полем зазвенел беспечный детский смех.

Микаэла сотворила настоящее чудо, заставив Малыша забыть о страшном прошлом. Он смеялся, весело и беззаботно, и эти несколько счастливых мгновений надолго врезались в мою память. Хорошее проходит быстро. Вы не хуже меня знаете, что когда жизнь начинает улыбаться вам, самое время приготовиться к худшему.

24

— Смотри и учись… Я покажу, как печь хлеб. Это наш собственный хлеб, так что не жди аккуратных батончиков в разноцветной упаковке. — Тони повернулся к Бену. — Тебе тоже следует посмотреть. Через пару дней час попадешь на хлебное дежурство.