Чужак против Императора

– И проходящие мимо театра вечером в пятницу прохожие даже утверждали, что из театра глухо доносится какое-то пение. То есть эти придурки еще чего-то и пели. Хором. Потому и «театр пения пятой колонны», наверное.

ИБЕ с помощью субатомного клея «момент» приклеило на театр несколько чувствительных микрофонов, замаскированных под элементы внешнего декора в стиле «рококо». Но разобрать, что они там внутри поют, не очень удалось. Звукозащита у театра была хорошая, жадаям помогли их заграничные, то есть, пардон, из соседней туманности – не будем показывать пальцами – покровители. Прислали им что-то современное.

Ну а у ИБЕ аппаратура была, чего уж там греха таить, слегка устаревшая. Еще от старого режима оставшаяся.

Майор Честнов развел руками.

– Понять удалось только что-то вроде:

«С чего начинается Родина?

С гешефта, которым живешь;

С хороших и верных товарищей,

Которых ты продал за грош;

А может, она начинается…»

– Дальше, к сожалению, разобрать не удалось, – крякнул Честнов.

– Вы поинтересуетесь, товарищи курсанты, – а почему ИБЕ не ворвалось в этот театр пятой колонны, выломав двери, и не задала прямой вопрос жадаям, – какое же продолжение у этой песни? Применив, если нужно, меры третьей степени?

– А очень просто: по той же причине, по которой ИБЕ не смогла как следует допросить боярщину, – и Честнов ткнул пальцем вверх. – Не велено свыше.

Почему, опять спросите вы? А я скажу вам – не нам, не нам измерять бездонные пучины Императорского ума и всю его широту и долготу. Мы только можем уповать не бесконечную прозорливость оного ума и его способность видеть всю Галактику М31 и окружающие её туманности в такой многогранности, в какой мы с вами – простые смертные – даже и представить себе не можем.

Поэтому, товарищи курсанты, нам остается только уповать на мудрость Императора – да живет он вечно! – и верить, что Его Величеству сверху виднее. – И Честнов еще раз ткнул пальцем в потолок.

– А пока давайте вернемся к лекции.

– Значица, Знаменский и Проникаев подрулили к заднему фасаду жадайского театра как раз вовремя.

Заседание кружка только что завершилось. Жадаи выходили из своей потайной дверцы, грузились в лимузины и собирались ехать по домам, наверняка получив очередные инструкции, – как и где гадить в Галактике, – где они еще не успели нагадить. И, наверное, получив какой-нибудь новый гаденький план или корректуру прежнего серпент-плана.

– В данном случае слово «план» не имеет никакого отношения к тому плану, который марихуана, не путайте, пожалуйста, товарищи курсанты! – сурово погрозил в лекционный зал Честнов. – Особенно на экзамене. – Затем майор продолжил лекцию.

– Проникаев и Знаменский притулились в уголку и внимательно наблюдали за выходящими из театра. Да, товарищи курсанты, Проникаев мог в некоторой степени видеть и в темноте, если очень этого хотел. Вот какой это замечательный человек! – с гордостью сказал Честнов.

– Смотри, смотри, вон он! – сказал Проникаев Знаменскому.

– Кто?

– Четвертый Гадистр!

– А откуда ты знаешь, как он выглядит? – спросил Сеня. – Они же шифруются всегда.

– Я видел фото.

– Кто же тебе показал? У нас в Галактполе его фото, кажись, нет. ИБЕ?

– Нет.

– А кто тогда?

– Кто, кто. Конь в пальто, – недовольно отвечал Проникаев.