Чужак в стране чужой

— Вот и мой тоже. Да ведь и я — заполошный старикашка. И все равно, разве можно отнимать у гражданина право голоса на том лишь ерундовом основании, что он, видите ли, помер? Я вот помню городок, где провел детство, — так у нас в избирательных списках покойников было чуть не больше, чем живых, ну прямо чистый тебе Марс. И всех это вполне устраивало. Как бы там ни было, наш общий знакомый Смит не может ничем владеть — ведь все принадлежит Старикам. Вот и объясняй этому олуху, что он — собственник миллиона с лишком акций «Лунар энтерпрайзес» и лайловского двигателя, не считая всякой прочей движимости-недвижимости. И какая разница, что первоначальные владельцы всей этой хурды-мурды померли, померли — значит стали Стариками, а Майк ни за какие коврижки не будет соваться в дела Стариков.

— М-м… вот же так его и туда. Получается, он неправоспособен?

— Конечно. Майк не может распоряжаться собственностью, он просто не верит в существование этой мистической связи — так же, как я, например, не верю в его Стариков. У этого парня нет никакой собственности, кроме зубной щетки, — и даже эту щетку он не считает полностью «своей». Если ты ее заберешь, Майк не обидится и жаловаться не будет, а просто-напросто решит, что изменение произведено по указанию Стариков.

Джубал снова приложился к стакану и наставительно поднял палец:

— А раз уж Майк неправоспособен, хотя и в состоянии процитировать весь кодекс имущественного права, то ни в коем разе нельзя допустить, чтобы возникли малейшие сомнения в его правоспособности. Иначе назначат опекуна — и кто, по твоему мнению, может оказаться в этой роли?

— Кто? Конечно Дуглас. Ну, или кто-нибудь из его прихлебателей.

— А ты уверен? Ты припомни-ка получше состав Верховного Суда. А вдруг фамилия их избранника будет Суфанувонг? Или Надь? Или Ки?

— Д-да. С них станет.

— В каковом случае долго наш знакомый не проживет. Либо проживет долго, но в таком месте, откуда не больно-то смоешься, это вам будет не бетесдинская больничка.

— Ну и что же ты намерен делать?

— Власть, номинально принадлежащая Майку, слишком опасна, в первую очередь — для него же самого. Так что мы с ней расстанемся.

— А каким образом можно отдать кому-то такие дикие деньги?

— Никаким. Это невозможно. Их передача, как негласное проявление скрытой мощи, сразу сместит равновесие власти; только о таком заикнись — мигом устроят проверку правоспособности. Так что пусть себе тигр несется со всех ног, а мы будем цепляться за уши и молить всех богов, чтобы не сбросил. Вот, Бен, послушай, что я думаю сделать, а потом постарайся найти в плане слабые места. Не в юридическом смысле; эксперты Дугласа накрутят сколько угодно казуистической мутотени, да еще я за ними проверю. Нет, не беспокойся, я хочу впарить Дугласу такой план, который ему сразу понравится и в котором он ничего менять не захочет. Ты обнюхай все в смысле политической разумности и осуществимости. Так вот…

19

На следующее утро, часов в десять, Дипломатическое Представительство Марса в сопровождении товарищества «Дырка от бублика анлимитед», учрежденного Джубалом Харшоу, прибыло на посадочную площадку у Правительственного Дворца. Непретенциозно одетый претендент на марсианский престол и держал себя без всяких претензий; нимало не обеспокоенный целью путешествия, он просто сидел и получал удовольствие. Так и не найдя собачьей упряжки, Джубал заказал «Летающий Грейхаунд[99]». Майк разместился над водительской кабиной, в обзорном куполе, с Джилл одесную и Доркас ошуюю; без умолку треща, девицы демонстрировали ему красоты земного ландшафта, в то время как сам он больше молчал и с безудержным восторгом крутил головой. Вся эта троица втиснулась на сиденье, предназначенное для двоих, из чего естественным образом проистекало теплое и уютное взращивание близости. Майк обнял обеих своих соседок за плечи, смотрел, слушал, пытался что-нибудь грокнуть и ощущал почти такое же счастье, как на дне бассейна.

Марсианский воспитанник впервые наблюдал земную цивилизацию. По пути с «Чемпиона» в палату К-12 Бетесдинского медицинского центра он не видел ровно ничего, а десятиминутный полет на такси из больницы в квартиру Бена не дал возможности что-либо грокнуть; усадьба Джубала, за ворота которой он не выходил, позволила ему познакомиться с деревьями, травой, домом, бассейном — но не более.