Чужак в стране чужой

Татуированная леди, единственная из всех присутствующих занятая какими-то делами, прервала на полуслове свой стремительный, неспешный бросок через комнату.

– Ну конечно, Джубал. Я ничем не занята. Пошли.

– Я пристроила девчонок в своей комнате, – объяснила Пэтти едва поспевавшему за ней Джубалу, – там за ними Пышечка присматривает.

Джубал пропустил эти слова мимо ушей – и был несколько ошарашен, когда понял их смысл. Удавиха была уложена на кровати по квадрату, в два ряда, причем часть ее туловища пересекала квадрат по диагонали; каждое из двух треугольных гнезд было застлано теплой пеленкой, в каждом из них лежало по ребенку.

При появлении людей чешуйчатая нянька заинтересованно подняла голову; Пэтти ласково похлопала ее по загривку и сказала:

– Все в порядке, милая. Папочка Джубал просто хочет на них посмотреть. Приласкай ее немного, пусть она тебя грокнет, чтобы узнала в следующий раз.

Джубал пощекотал Эбби под подбородком, а когда та радостно загукала и начала сучить ножками, переключил свое внимание на змею. Это была великолепнейшая представительница семейства ложноногих, он никогда бы не подумал, что в неволе встречаются такие огромные экземпляры. И раскраска тоже изумительная – резко обозначенные поперечные полосы, хвост, как и полагается, более яркий, чем туловище, верное первое место на конкурсе змеиной красоты. Джубал искренне позавидовал Пэтти и пожалел, что у него слишком мало времени, чтобы сойтись с Пышечкой поближе.

Огромная змея потерлась головой о его руку; казалось, еще секунда, и она замурлыкает, как сытая, умиротворенная кошка.

– Пышечка! – воскликнула Пэтти, подхватывая на руки Эбби, – почему ты мне не сказала? Она сразу говорит мне, если кто-нибудь из них запутывается в пеленках или еще что в этом роде, сама-то она ничего сделать не может, только заталкивает их назад, если пытаются вылезти наружу. Но Пышечка никак не грокает, что мокрого ребенка нужно перепеленать, мокрый себе и мокрый, она не видит в этом ничего плохого. И Эбби тоже.

– Я знаю, мы называли ее мокрицей. А вторая красавица, это чья?

– Это Фатима Мишель.

– Так и эти тоже здесь? Я думал, они в Бейруте!

– Ну да, они прилетели из какой-то иностранной страны, не помню откуда. Мириам говорила мне название, но для меня это пустой звук, я же нигде никогда не бывала. Я грокаю, что все места одинаковые, вся разница в людях. Хочешь подержать Абигейл Зенобию, пока я проверю Фатиму?

Джубал взял Эбби, заверил ее, что она самая прекрасная девушка в мире, а затем заверил в том же самом и Фатиму. И оба раза ничуть не кривил душой, и обе девочки ему поверили – Джубал говорил эти слова бессчетное число раз (начал он еще при президенте Гардинге) и ни разу не кривил душой, и каждый раз ему верили, поскольку эта Высшая Истина не подчиняется обычной логике.

Он ушел с неохотой и сожалением, приласкав напоследок Пышечку и сказав ей, что и она – самая прекрасная.

И чуть ли не в дверях столкнулся с Мириам.

– Начальничек! – Она расцеловала его в обе щеки и фамильярно похлопала по животу. – Голодом они тебя не морят, это уж точно.

– В общем-то, да. Я тут лизался с твоей дочкой. Чистый ангелочек, да и только.

– Симпатичная девочка? Мы думаем отвезти ее в Рио и продать.

– А разве в Йемене цены не лучше?

– Стинки говорит, что нет. И продавать надо обязательно, чтобы освободить место. Чувствуешь? – Она приложила ладонь Джубала к своему животу. – Мы со Стинки делаем мальчика, так что нам не до девиц.

– Мириам. – Пэтти укоризненно покачала головой. – Ну разве можно так говорить?

– Извини, Пэтти, про твоего ребенка я так не буду. Тетушка Пэтти у нас взаправдашняя леди, а я – нет, и она это грокает.

– И я это грокаю, хулиганка паршивая. Но если Фатима у тебя продажная, я дам за нее вдвое больше любого другого покупателя.

– Поговори на этот счет с тетей Пэтти, это она тут командует, а я так, иногда забегаю.

– И у тебя совсем нет живота, так что, как знать, может, она и самой тебе понадобится. Впрочем, дай-ка я взгляну на глаза. М-м-м… да, возможно.

– Точно. Майк грокнул это подробнейшим образом и сказал Стинки, что тот сделал мальчика.

– Да как же он сумел? Я и сам-то не вполне уверен, что ты беременная.

– Да точно, Джубал, – вмешалась Патриция, – беременнее не бывает.

Джубал и верил им, и не верил.

– Все еще сомневаешься? – спросила Мириам. – А зря. Майк грокнул это, еще когда мы были в Бейруте, до того, как у нас со Стинки появились подозрения. Грокнул и позвонил нам. Тогда Стинки потребовал от университета годичный отпуск для научной работы, или пусть нас сразу увольняют. И привез меня сюда.

– И что вы тут делаете?

– Работаем. У тебя, начальник, мы не слишком перенапрягались, а мой супруг, он же чистый надсмотрщик с хлопковой плантации, только бича не хватает.

– Так что же вы все-таки делаете?

– Они пишут марсианский словарь, – сказала Пэтти.

– Марсианско-английский? Тяжелое занятие.