Чужаки

— Нет, не пустяки. Склад загружен до отказа. Только на днях получили несколько вагонов английских снарядов, но, как видно, напрасно их сюда завезли. Говорят, на днях начнем эвакуацию. Вот сейчас думаю, где рабочих найти. Солдаты работать не очень охочи.

— Если очень нужно, — помолчав, ответила Машутка, — я могу помочь. Скажи, сколько надо. Попрошу Назарова, он пришлет.

— Хотя бы человек тридцать. Даже сейчас возьму. Склады, двор надо прибрать. Работы есть немало.

— Да, если полковник приедет, добра не жди. Гряз но у тебя.

Чугунков поднялся, взглянул в окно, замечание Машутки его задело. Снова хмурясь, сказал:

— Что я сделаю, если солдаты не хотят работать. Да мне их и заставлять не очень хочется. Придут рабочие, уберем. Полковник не приедет. Когда ему… — И, стремясь изменить разговор, предложил: — Пойдем пройдемся, душно тут. Посмотришь, как мы живем.

После осмотра служебного помещения Чугунков повел Машутку в казарму. Увидев начальника, солдаты повскакивали с нар. Но одна группа игравших в карты замешкалась. Поздоровавшись, Чугунков подошел к игрокам.

— Опять в карты играли?

— Виноваты, господин поручик, — за всех ответил веснушчатый парень, — мы в «дурачка», в очко, боже спаси… — Знаю я этого дурачка, ну-ка, поднимите руки.

Машутка пошла в следующее помещение. Оно было пусто. Солдаты, как видно, были в карауле или в отлучке. Оглядываясь на прикрытую дверь, Машутка быстро рассовала под подушку воззвание. Когда Чугунков вошел, она стояла в коридоре и пристально смотрела в окно.

— Извини, Маша, задержался. В деньги играли, подлецы. Пришлось обыскать, — Я так и знала. Поэтому и вышла, неудобно было…

Потом они побывали в караульном помещении, обошли склады. Склады действительно были полны. Машутка прикинула. Снарядов не одна тысяча. Очень много винтовочных и пулеметных патронов.

Пока они ходили, произошла смена караула. Машутка заторопилась домой, пообещав, что будет приезжать.

Они еще не успели выйти из служебного помещения как на пороге появился унтер-офицер.

— Господин поручик, разрешите доложить! — косясь на Машутку, откозырял унтер. — Вот посмотрите, какое добро у нас завелось. Захожу, а они читают. И не дают.

Насилу отнял. Что прикажете делать? — И он подал поручику небольшой, продолговатый листочек.

Чугунков прочитал воззвание.

— Иди обыщи всех! — приказал Чугунков унтер-офицеру. — Что найдешь — принесешь мне.

Когда унтер-офицер скрылся за дверью, Чугунков с недоумением посмотрел на Машутку.

— Воззвание… Вот это да… Начнется теперь канитель.

Скрыть-то ведь не удастся, — сказал он растерянно.

— А зачем скрывать, — спокойно ответила Машутка, понимая причину растерянности Чугункова, — это хороший предлог для смены охраны. Если хочешь, я попрошу полковника. Тебе лучше отсюда смотаться.

Чугунков подал руку.

— Если можешь, поговори, — и как-то неопределенно добавил:

— А воззвание наверняка солдаты принесли, ходят же они в отлучку.

Глава двадцать шестая

Вечером того же дня Машутка была у Юсупа. Выслушав девушку, он довольно хлопнул руками по коленям.

— Молодец. Теперь будем думать, что дальше делать.

— Что же делать, идите наниматься в рабочие. Юсуп, сощурив глаза, тихо засмеялся.

— Значит, догадалась?

— Догадалась. Даже с начхозом говорила. Он отмахивается. Говорит, денег для найма нет, а мобилизовать, дескать, не просто. Но все-таки обещал.

— Пойдем. Завтра же пойдем.

Утром Машутка пошла к начхозу, веселая, радостная. Теперь ей будет не стыдно показаться Алексею на глаза. Кроме глупости с вступлением в белую армию, она ничего плохого не делала.

Не успела Машутка переброситься с начхозом несколькими фразами, в комнату вошел дежурный.

— Господин подпоручик, грузчик какой-то просится, говорит, важное дело есть.

— Грузчик? Чего ему надо? — недовольно спросил Назаров, но, взглянув на улыбнувшуюся Машутку, вспомнил. — Веди, веди… Вот черт… Чугункову везет. Сам пришел…

В дверь смело вошел Каюм. Но его трудно было узнать-Левый глаз завязан черной повязкой, рот скошен, идет нараскоряку.

— Здравствуй, господин большой начальник, — стрельнув в сторону Машутки глазом, сказал Каюм. — Работа нет ли, больна работа надо, Юнуска я, артельный голова.

Машутка едва сдерживала улыбку. Отошла в угол, чтобы не мешать.

— Сколько вас? — приосанясь, спросил Назаров.

— Нас-та? Два дюжин есть. Мало, еще найдем. Народ больна работа надо. Юнуска артель шибко большой, а деньги нет. Война, нишево не поймешь, а бруха ашать надо.

— Поработаете и по мобилизации, — повернувшись к Машутке, буркнул Назаров.

Каюм сделал глуповатое лицо.

— Ай спасибо, бачка. Моя артель дружнай. Больна хороша работам. Шибка доволен будешь.

Назаров осмотрел артельщика насмешливым взглядом, ткнул пальцем на штаны.

— А это что? Киляк, что ли?

— Кукла, бачка, кила. С малых лет шибка тяжелый груз таскал. Наша много такой. Работа не мешай.

Назаров поднялся со стула, шагнул к двери, на ходу сказал:

— Знаю я вас. Так весь век и будешь раскорякой ходить. Иди собирай артель и приходи. Человек двадцать не меньше. — Подозвав дежурного, приказал: