Чужаки

— Да подите-ка вы к черту, — веселым и почти безобидным тоном, каким мог говорить только он один, откликнулся Трофим, — если мне не изменяет память, вас никто еще не мутил и, как видно, мутить не собирается. Все знают, что вы готовитесь стать попом от социалистов. Правда таких еще не было, но это не беда. Постараетесь — и патриарх приходы для вас утвердит. Вот тогда уже социализм в России двинется семиверстными шагами. Не правда ли, друзья? — насмешливо улыбаясь, спросил он у гостей.

Трофима поддержали. Послышались насмешливые реплики:

— Соцпоп.

— Ладанку ему дайте! Ладанку.

— Богостроитель.

— Да нет, что вы, у него просто ум за разум зашел.

Мигалкин обиделся. Он вскочил, неловко двинул стулом и вышел в сени.

— Напрасно обидели человека, — вступился было Калашников, — разве он один чепуху мелет? Таких сейчас много стало, и не удивительно: после всех переживаний многие в тупик зашли.

— Мигалкин не из таких. Зачем ему в тупик заходить?

Он лучше в попы пойдет, — съехидничал Трофим.

Решив, что защищать Мигалкина трудно, Калашников махнул рукой и замолчал.

— Вот черт полосатый, — не унимался Трофим. — По думаешь, тоже философ. Говорил-говорил, а теперь, наверное, и сам не разберет, что к чему. Впрочем, черт его батька знает, уж очень сильно от него поповщиной разит.

Гостей пригласили к столу. Начались поздравления, госты. Нестер предложил тост за счастливое будущее трудового народа.

— Не годится это, — запротестовал Плаксин. — Хватит делить на козлов и баранов. Если пить, то за всех.

— Значит, и за буржуев, и за нашего управляющего? — удивился Нестер.

— Хотя бы и за нашего управляющего. Что же тут особенного?

— Я вас совсем не понимаю, — покачал головой Нестер. Он стремился вызвать Плаксина на откровенность. — Неужели вы так далеко ушли по пути…

Но лесничий, не ожидая, пока Нестер подберет нужные слова, вскочил на ноги и, размахивая вилкой, торопливо и громко заговорил:

— Кому как, а мне эта игра в прятки и кошки-мышки надоела. Пришла пора, когда каждый из нас должен открыто высказать свое отношение к революции и не только к революции, но и к тем, кто нас туда тянет. — В обычном состоянии Плаксин, может быть, и не сказал бы того, что говорил сейчас. Разгоряченный водкой, он высказывался начистоту:

— Давайте поставим вопрос прямо, — взмахивая вилкой, гремел лесничий. — Что может получить каждый из сидящих здесь от революции, от власти, которая будет находиться в руках рабочих? Ну что? Что? Неприятности, оскорбления и разорение. Вот что! Новый управляющий кое-кому не нравится. Это ясно. Но это культурный, знающий человек. Перед ним не стыдно и спину гнуть. Иностранец. В Лондоне воспитывался. Это вам не то, что голодранец Ершов. Пора нам понять, что вместе с революцией к власти рвутся люди, желающие поскорее лечь в готовые теплые и мягкие постели, а на дело им наплевать: пусть все рушится, пусть валится к дьяволу, не жалко — это не ими нажито. Разве можно с этим согласиться? — не скрывая свое раздражение, спрашивал он у присутствующих. — Нет, нам пора по-иному действовать. Мы должны как можно скорее все вместе восстать против этих голодранцев. Лучше всего все оставить по-старому. Царя нужно беречь, как зеницу ока потому, что он наш защитник и покровитель. Его авторитетом оберегались и должны впредь оберегаться веками установившиеся русские порядки.

— Ну, а как же быть с буржуазией и с иностранными капиталистами? — спросил Трофим.

— Поддерживать и всячески помогать. Вот вам мое последнее слово, — еще более торжественно заявил Плаксин.

— Да, ничего себе времечко, — горько улыбнувшись, заметил Нестер. Однако, сделав вид, что он занят, больше говорить не стал и тут же вышел в кухню.

На Плаксина бросился Трофим:

— Теперь мы будем считать так, как сказал Паскаль:

«Назови мне своих друзей, и я скажу, кто ты». Недаром рабочие говорят, что ты снюхался с управляющим. Нам, как видно, остается еще добавить: и не только с ним, а со всей черной сворой, обитающей на нашем заводе. Смотри, Василий Ефимович, как бы тебе не пришлось об этом по жалеть.

Плаксин зло уставился на Трофима, но тот как ни в чем не бывало начал рассказывать гостям такие уморительные истории, что вскоре все присутствующие, в том числе и лесничий, захохотали.

Хорошенько насмешив гостей, Трофим подошел к лесничему.

— В самом деле, Василий Ефимович, на что нам вся эта возня с революцией? Проживем мы и без нее. Конечно, про живем! Жили же до этого.

— Вот только другие могут нас не спросить. Дело-то такое, общенародное. Что же тогда, бежать?

— Куда? — не вникая по-настоящему в смысл вопроса, громко спросил Плаксин.

— Да куда же больше? В Англию. Они у нас живут неплохо. Должны же добро помнить. Вы лесничий, я начальник шахты. Сколько Уркварт благодаря нашим стараниям денег нажил? Неужели он не даст нам угла в своем доме? Дом, говорят, у него порядочный.

— Нужны вы ему в Англии, как в Петровку варежки, — вставил вернувшийся в столовую Нестер.