Чужестранец

Как и говорил Реклознатец, лаз медленно и полого, но неуклонно поднимался. По-прежнему сух был недвижный воздух, по-прежнему ни выбоины, ни шероховатости не было на отшлифованном полу. Вскоре впереди забрезжил серый свет — выход был близко. «Как же так получилось, что обратный путь исчез?» — думал Мирко. Страха он не испытывал — было сладкое волнующее чувство предвкушения неизвестного, но он одолел его, и еще некоторого удивления и растерянности. Свет приближался быстро, и вот Мирко уже встал на краю действительно обрыва. Был это, конечно, не обрыв, а тот самый колодец, куда заглядывал Мирко, набирая воды, накануне поутру. Заметно посветлевшее небо светилось в квадратном отверстии на неизвестной высоте, и крупные белые звезды сияли на небе этого утра сквозь темноту колодца. Никакого хода дальше не было. Мирко догадался, что где-то по ходу коридора он пропустил ответвление, ведущее как раз в подпол избы на срединной поляне острова.

Он еще раз взглянул на звезды, еще раз — считая с детства — поразившись странностям этого мира: чтобы увидеть ночные светила днем, надобно было лезть под землю. Вдруг он увидел, как кружась медленно в непонятном танце, сверху падает что-то легкое и маленькое.

Он вытянул руку и схватил едва заметную тень. В руке зашелестел сухо тонкий лист. Это был лист дуба, и, как удалось заметить Мирко, уж не зеленый, как летом, и не золотистый, как по весне, а истонченный, отживший, медный и ломкий.

Близкая осень вновь напоминала о себе — здесь, в середине зарева-месяца. И как только получилось, что этот единственный, наверно, на всем острове осенний к лист упал именно сейчас, именно в этот колодец и именно в подставленную ладонь Мирко? Да, пора было уходить. Скоро и стаи птичьи, окрепнув и набравшись сытости, потянутся с севера, пролетая высоко над головой и зовя за собой, словно подгоняя: отстал, отстал!

— Это сейчас он один, а по рюеню да листопаду-месяцу столько повалит, что вся вода внизу от листьев желтой будет! — послышался чей-то влажный глубокий женский голос.

Мирко чуть не свалился в колодец.

— Кто здесь? — крикнул он.

Тишина была ему ответом. Он взглянул вниз, в темную глубину. Маслянистым и черным колыхалась там вода, едва слышно плеская о стены. Он взглянул вверх, но и там по-прежнему лишь звезды смотрели с утреннего неба.

«Может, это сама река сказала? — подумал Мирко. — Реклознатец говорил ведь с ней. Только что это она ни с того ни с сего по-мякшински?»

Повременив еще, он ничего не дождался и отпустил лист вниз, в колодец.

— Пусть вода твоя всегда светлой будет! — пожелал он реке, обратившись вниз, и, держась левой стороны, где, по его разумению, быстрее всего мог случиться боковой проход, пошел назад.

И точно, не сделал он и двух десятков шагов, как рука его ушла в пустоту. Он повернул, коридор опять стал подниматься и вскоре кончился деревянной дверью, которая не была заперта. Толкнув ее, Мирко оказался там, где и рассчитывал с самого начала. Тихо поднялся он по всходу и приподнял крышку. Колдун спал на лавке на боку, отвернувшись к стене. Черный кот, лежавший у него в ногах, поднял черную морду, вытаращил зеленые зенки и, узнав Мирко, спрыгнул на пол и подбежал к мякше. Мирко сколь возможно бесшумно выбрался из подпола, приласкал кота и так же осторожно прокрался к двери. Было еще очень рано, а он хотел осмотреть вторую, западную половину острова, пока Реклознатец спит.

Но на западной половине никаких чудес не случилось — или Мирко просто был уже сыт чудесами и глаз отказывался их заметить? К слову, эта половина поросла больше лиственными деревьями, и Мирко, хотя и был мякшей, все же не обладал умением Реклознатца убедить растения дать ему дорогу, и прогулка его несколько затянулась. Когда Мирко возвратился наконец к избе, колдун был уже на ногах.

— А я-то думаю, куда это ты подевался? — приветствовал его старик. — Сейчас завтракать сядем, — продолжил он так, будто и не было долгого вчерашнего дня.

— Дядя Реклознатец, а кто из колодца со мной говорил? — брякнул немного запыхавшийся Мирко вместо того, чтобы поблагодарить хозяина

— Вот оно что, подземным ходом прошел? — догадался старик. — И еще рядился вчера, что это ему такое почтение. Да другого такого охотника до чудес еще поискать надо. Ну а кто охотник, тому и зверь. И как, пустил тебя ход обратно?

— Нет, дядя Реклознатец, не пустил. А ты почем знаешь?

— Мне ли не знать, — усмехнулся старик. — Почему так, сказать не могу, а вот что за этим следует, растолкую: значит это, нет тебе назад дороги. Выбрал ты свою стежку, и с нее теперь не сойти. Никак.

— Как же это получается, дядя Реклознатец? — изумился мякша. — Выходит, я с этого утра сам себе не хозяин? Теперь только тропкой следовать? Ну а ежели оступлюсь?

— Это запросто, — согласился старик. — И утонешь, как в трясине, — добавил он тут же, что прозвучало не слишком заманчиво. — Не бойся, хозяин себе сам будешь, коли на эту дорогу ступил. Вот по этой-то причине и не свернешь никуда, не отступишь назад. А оступиться просто, а еще столкнуть могут.