Чужеземец

И всё равно только на разработку программы ушло три года. Конечно, в одиночку бы ему нипочём такое не провернуть, но мир не без добрых людей… которые бесплатно пишут тебе требуемые модули, а главное, не задают лишних вопросов. «Так угодно Господу», отшучивался он, и шутки принимали.

Разумеется, на «Солярисе» не было и не могло быть никакой пилотируемой техники, предназначенной для посадки на планету. Эти шлюпки болтались в ангаре лишь затем, чтобы в случае аварии транспортного бота — буде таковая случится по выходе из «Врат» — прилететь на выручку пассажирам. Но, конечно, параметры этим железкам задавались с запасом. Просто никому и в голову не приходило, что по аппаратным возможностям их вполне хватит на несколько сужающихся витков по орбите и вход в атмосферу. Стоит лишь ввести соответствующую программу…

Повезло и в том, что технического персонала на «Солярисе» было не столь уж много, и господам исследователям приходилось помимо своей прямой, столь нужной благодарному человечеству деятельности «драить медяшку». Сильвер, комендант станции, оказался в этом отношении беспощаден. Будь ты пузатым доктором наук Сайдивейсеном, виднейшим специалистом по форме крыльев бабочки «фараонов нос», будь ты милейшей Анечкой, специализирующейся по связям азбуки «гаяни» с вавилонской клинописью — есть расписание вахт, и попробуй отказаться. «А если метеоритная атака? — щурился на недовольных Сильвер. — Девятьсот одиннадцать прикажете набрать?» Это было разумно — и очень, очень удобно. Никаких вопросов не вызывало пребывание филолога Ёлкина в транспортном ангаре… Техника — она пригляд любит… маслицем там смазать, спиртиком… С главным механиком станции Милном, однофамильцем создателя «Винни-Пуха», дружба установилась быстро. Любил старик тех, кто неровно дышит к железкам… а ещё любил российский ягодный самогон, который Алан исправно привозил с Земли в каждый свой отпуск. Сидели они с Джозефом Милном в его каюте, неспешно обсуждали земные новости, закусывали хрустящими солёными огурцами — матушка Нина была мастерицей по домашним заготовкам, ругали коменданта Сильвера, которому до полного сходства со знаменитым пиратом не хватало лишь имени Джон да протеза вместо левой ноги… в остальном имело место полное совпадение…

По-настоящему следовало опасаться лишь службу безопасности, для того и внедрённую на «Солярис» Мировым Советом, чтобы никакой хитрый овощ не учудил с неотеррянами «контакт третьего рода». И первые годы работы станции полковник Шевчук действительно блюл. Наседал на психолога Ниньеса, дабы тот денно и нощно тестировал сотрудников, не развивается ли у кого острая шизофрения, не собирается ли кто сбросить чего с орбиты на головы братьев-инопланетян, лично проверял начинку наблюдательных зондов, постоянно отрывал людей от дела, таская к себе на доверительные беседы…

Дурной энергии Шевчука хватило лет на пять, потом полковник малость успокоился и заскучал. Дабы жилось ему веселее, Мировой Совет прислал на «Солярис» альтернативную «контрольную службу» — мрачного трезвенника Упманиса. Что самое печальное — тоже полковника. Равные друг другу по иерархической вертикали, безопасники мгновенно встали в боевую стойку. Шевчук считал Упманиса выскочкой, а появление его на борту «Соляриса» объяснял исключительно интригами. Прямой как телеграфный столб Упманис был уверен, что раззява Шевчук развёл на станции типично русскую несуразицу, и лишь теперь, с появлением настоящего профессионала, здесь наступит новый и окончательный порядок.

Внешне полковники держались друг с другом корректно, но какие кошки — чтобы не сказать «пантеры» — бегают между ними, было заметно каждому. Любой приказ, издаваемый одним — к примеру, о том, что каждый сотрудник обязан раз в три месяца отчитываться о содержании полученной и отправленной почты — другой тут же отменял своим распоряжением. И придумывал что-то не менее идиотское.

Цирк этот забавлял население «Соляриса» и, в общем-то, не слишком мешал работать. «Немного смазки», усмехался любитель классики биохимик Зельдин, с которым они как-то очень быстро сошлись. Дёргаться приходилось лишь Алану — как тут готовиться к миссии, когда сплошь и рядом произрастают чудеса бдительности?

Впрочем, по большому счёту опасаться было нечего. Разве что запас серебра мог вызвать какие-то подозрения. К чему бы оно филологу Ёлкину? Ну так не в каюте же это хранить… На «Солярисе» нашлось немало укромных мест, а детектор взрывчатки — терроризма полковники опасались более всего — на мелкие и рассованные по разным уголкам серебряные слитки не реагировал. Более же ничего подозрительного Алан с собой не брал. Кусок ткани, из которого уже внизу предполагалось сшить хитон? Помилуйте, да это просто скатерть!

День «Х» оказался хмурым. Сгустились свинцово-сизые облака с едва заметной желтизной в подбрюшьях, готовые разразиться ливнем, градом, а то и чем похуже. И хотя это были всего лишь компьютерные обои, настроение оказалось подстать.