Чужеземец

– Тебе обязательно нужна замена той же гипотетической значимости? То есть могущественный артефакт ты променяешь лишь на столь же могущественный артефакт? Для тебя настолько важно иметь все это?

– Нет, конечно, – смутился иномирец. – Это… ты прав, это всего лишь вещи. Но жалко все-таки. Столько сил было потрачено на их поиски. Терять что-либо всегда тяжело, особенно если это что-то имеет огромную ценность.

– Забудь о Книге и клинке. Отправишься за ними – встретишь свою смерть. Ответь мне на вопрос: сколько стоит твоя жизнь?

– Эм… сколько стоит? В смысле в деньгах? Или как?

– Цену и способ оплаты ты выбираешь сам. Подумай как следует, я не призываю тебя к ответу немедленно. Но все-таки мне очень хочется в скором времени услышать максимально развернутый ответ. Хорошо?

– Без проблем, конечно. Но к чему ты все это говоришь? Разве это в данный момент так важно?

– Важно или нет… ты оперируешь терминами, у которых нет четкого определения. Для кого-то сейчас важно съесть тарелку супа. Для кого-то – приобрести новые золотые серьги. Для кого-то – просто дожить до завтрашнего утра. Забудь о важности. Представь себе этот самый момент как огромный круг, в центре которого находишься ты. И на границах этого круга, на равном расстоянии от тебя, находится… абсолютно все. Все, к чему ты относишься. Вон там – Даша с ее шпионской вылазкой. Вон там – медленно подступающий голод и желание съесть какой-нибудь пирожок. Там – твое желание забрать себе назад Книгу и фламберг. Расстояние до всего этого абсолютно одинаковое, разница лишь в последствиях того, что ты выберешь и сочтешь более приоритетным в данный момент. Наверное, я говорю туманно и не совсем понятно, но…

– Понятно. Но отчего-то мне совсем не хочется принимать твою точку зрения. Точнее, хочется, но что-то меня оттягивает назад. Не знаю отчего.

– Это страх перед неизвестностью, которым обладает каждое из разумных существ во всех мирах. Просто я даю тебе сейчас некую информацию, вытаскивающую тебя из твоей же зоны комфорта. А иногда, чтобы двигаться дальше и начать развиваться, эту зону комфорта нужно покинуть ну строго обязательно. Иначе так и застопоришься на одном месте, а это, уверяю тебя, ни к чему полезному не приводит. По сути вся жизнь – это непрекращающееся движение. Нет, разумеется, не в прямом смысле. Ты движешься в определенную сторону: в детстве исследуешь окружающий мир и задаешь вопросы. В последующей юности развиваешься в определенном направлении: учишься профессии или ратному делу, планируешь свою дальнейшую жизнь, раскладываешь по полкам каждый ее этап. Затем ты занимаешься запланированными делами, продолжая оттачивать свое мастерство, заводишь семью, детей – а это уже новое направление движения. Даже в старости, имея дряхлое и непригодное для жизни тело, ты продолжаешь двигаться вперед. Но уже совсем по иному пути, который большинство смертных принимать не хочет. И очень зря, говоря откровенно.

Но самое главное – что на протяжении всей жизни постоянно возникают те или иные трудности. В детстве кто-то не желает отвечать на вопросы, и приходится добывать ответы опытным путем, на собственной шкуре, так сказать. В юности не задается обучение – приходится пытаться опять и опять. В дальнейшем количество трудностей исчислять уже нет смысла, ибо их настолько много, что все и не запомнишь. А теперь представь, что будет, коли трудности вдруг пропадут, – ты, возможно, достигнешь своей цели, но что будет дальше? Ничего. Новая цель? Вряд ли. Без препятствий цель перестает быть желанной. А кроме того, эти самые трудности порой помогают тебе осознать, действительно ли важна сама цель.

– Спасибо, конечно, – хмыкнул Виктор. – Но чего ты сейчас хочешь добиться? Я не понимаю, в какое русло течет наша беседа. Ты хочешь, чтобы у меня вдруг возникли какие-то трудности, которые нужно решать, чтобы все было хорошо. Ты убеждаешь меня в ненужности всех моих материальных ценностей. А ради чего?

– Ради твоего же блага. Редко мне выпадает возможность поделиться своим опытом с кем-либо. А ведь когда-то я занимался этим профессионально: был учителем. Это и было моей целью – учить других.

– Учителем? – удивился иномирец. – Учителем какого предмета? Чему ты учил детей?

– Я учил не предмету и далеко не детей. Точнее, далеко не только детей. Конечно, не философии, это сейчас я могу поделиться с тобой исключительно словоблудием. Раньше мои навыки учителя носили более… практический характер.

– И какой же?

– Пожалуй, я не могу ответить тебе на этот вопрос. Это слишком личное. Мне не хочется ворошить прошлое.

Виктор пожал плечами и сделал вид, что его это нисколько не волнует. Хотя, конечно, интерес разыгрался не на шутку.

– Однако в ближайшем будущем ты однозначно узнаешь эту тайну, – загадочно улыбнулся отшельник. – Но всему свое время.

– Опять ты про время… – пробурчал Виктор.