Чужеземная ода

Так что, я торчу здесь, вдали от друзей… ладно, от подруги — но, справедливости ради, скажу, у Темпер сила и характер, как минимум, двоих — в месте, где мои чары, то есть способность обольстить голосом, бесполезны. Моя магия не работает на фейри. А они, конечно же, могут использовать на мне свои силы. Браслет на запястье явное тому доказательство.

Я вновь смотрю на свои странные, причудливые крылья.

— Ты ведь понимаешь, что взглядом не сотрёшь их?

Я подпрыгиваю от звука шелковистого голоса Десмонда. Торговец опирается о стену в тёмном углу тускло освещённой спальни с привычным фривольным выражением лица. Даже сейчас, когда я стесняюсь и странно напугана изменениями в себе, пальцы зудят от желания запутать их в светлых волосах Деса, обрамляющих лицо, и притянуть его к себе. Десмонд одет лишь в штаны с низкой посадкой, демонстрируя накаченный торс и рукав татуировок. У меня сжимается сердце при взгляде на него. Мы просто стоим и смотрим друг на друга. Он не делает ко мне и шага, хотя хочет. Желание горит в его серебристых глазах.

— Не хотела будить тебя, — тихо говорю я.

— Я не возражаю, если меня будят, — отвечает он с блеском в глазах, но так и не двигается.

— Ты долго тут стоишь? — спрашиваю я.

Он скрещивает руки на обнажённой груди.

— Лучше спросить, как долго ты стоишь тут?

Как типично для Деса ответить вопросом на вопрос.

Я вновь поворачиваюсь к зеркалу.

— Не могу спать.

Правда, не могу. Не из-за того, что кровать неудобна или потому что её согревает мужчина рядом. А из-за того, что каждый раз, как я хочу перевернуться, опираюсь на крыло и тут же просыпаюсь. А ещё мне немного не хватает солнца, которое в Царстве Ночи никогда не восходит. Здесь всегда темно, ведь Царство несёт за собой ночь. Никогда не придёт мгновение, когда солнечные лучи озарят эту комнату, поэтому я не знаю, когда именно просыпаться.

Дес исчезает и через секунду появляется у меня за спиной, касаясь губами уха.

— Существует куда более приятное времяпрепровождение бессонными ночами, — нашёптывает он, скользя ладонями по моим рукам. Сирена просыпается от его слов, и моя кожа начинает слабо сиять.

Дес слегка касается губами моей шеи, отчего я начинаю тяжелее дышать.

Но я опять улавливаю своё отражение, и сияние кожи тут же меркнет.

Дес замечает изменение в настроении и тут же отстраняется.

А мне противно. Я уже ощущаю, что мы отдаляемся друг от друга. И не желаю, чтобы Дес давал мне время, хочу, чтобы притянул меня к себе, поцеловал и заставил померкнуть это чуждое чувство небезопасности.

— Эти крылья… — начинаю пояснять я, но замолкаю.

Дес встаёт передо мной.

— Что крылья? — спрашивает он, закрывая собой отражение.

Я вздёргиваю подбородок.

— Они бы помешали.

Он выгибает брови.

— Помешали в чём?

Будто он не понимает о чём я.

— В игре в шахматы, — саркастично отвечаю я. — В… интимной близости.

Дес пару секунд смотрит на меня, затем медленно растягивает губы в улыбке. И в ней читается столько похоти и обмана. Он делает шаг ко мне, и теперь наши лица разделяет пара миллиметров.　

— Ангелочек, уверяю, твои крылья не проблема. — Он опускает взгляд на мои губы. — Но, вероятно, тебе нужна демонстрация, чтобы поверить.

От его слов, моя кожа вновь начинает сиять. Сирена — не разделяющая моей неуверенности — готова поиграть.

Я смотрю через плечо на крылья, и переживания возвращаются.

— Разве они не ужасны?

Как только слова слетают с губ, я хочу вернуть их и затолкать глубже в горло. Единственное, что я ненавижу сильнее, чем чувствовать себя жертвой, демонстрировать неуверенность. Обычно все эти эмоциональные передряги я скрываю… иногда так глубоко, что забываю про них, но после пережитого с Карноном, моя броня разрушена, и у меня ещё не было ни времени, ни сил заново её укрепить. Я ужасно разнуздана и болезненно уязвима.

Дес выгибает бровь и расправляет собственные крылья, которые я до сих пор не замечала. Серебристые и кожистые они растягиваются в обе стороны, закрывая собой большую часть комнаты.

— Ты понимаешь, что почти у всех фейри есть крылья?

Да. Но у меня их не было.

Я поднимаю руку, в тусклом свете чешуйки на предплечье мерцают, как украшение. А когти блестят чёрным. Они уже не острые (благодаря усердному подпиливанию), но стоит сирене разозлиться и они тут же растут и заостряются.

— А это? — спрашиваю я. — Тоже есть у фейри?

Он накрывают мою руку своей.　

— Это всё неважно. Ты — моя. — Дес прижимается губами в моей ладони, каким-то образом сглаживая неуверенность. Он не опускает мою руку, поэтому я продолжаю пялиться на чешую

— Она исчезнет?

Дес сжимает крепче.

— А ты этого хочешь?

Я узнаю этот тон, и стоит прислушаться к предупреждающим и опасным в нём ноткам. Но я поглощена жалостью к себе и игнорирую их.

После чего смотрю Десу в глаза

— Да.

Я понимаю, что выгляжу жалкой. Вместо того чтобы засовывать лимоны в соковыжималку, я их разрезаю и жму себе в глаза. У меня быстрее начинает биться сердце, когда Дес зажимает одну из сотен бусин на моём запястье. Каждая — долговая расписка за услуги, которые я так давно купила.

Дес не сводит с меня взгляда.

— Правда или Действие?