Чужеземные тропы, незнакомые моря

17 апреля. «Я убежден, мы вчера прошли 30 километров, так что всего уже прошли обратно 126 километров. Погода теперь стоит прекрасная, солнечная: не очень холодно, и почти нет ветра. Мне кажется, что в этом районе погода вообще удивительно устойчивая и спокойная. Больше месяца идем мы по льду, и ни разу плохая погода нас не остановила. Мы приближаемся к земле и солнцу…»

12 мая. «Время идет, и собак у нас остается все меньше. Их всего только 12. Вчера убили Катту. Провиант тоже постепенно уменьшается, но порядочный запас, слава богу, еще имеется.

С первой канистрой керосина мы покончили три дня назад и скоро съедим второй мешок хлеба. Ежедневно мы с тоской осматриваем горизонт: не видна ли земля, но не видим ничего, даже если я со своей подзорной трубой влезаю на самые высокие торосы».

17 мая. «Мы дрейфуем вместе со льдом и точного своего местонахождения не знаем. Не знаем и расстояния до какой-либо земли, где можно было бы пополнить запасы. У нас остались две упряжки собак, но их делается все меньше, и силы их изо дня в день убывают. От цели нас отделяют льды, чреватые непредвиденными трудностями, ибо нарты стали уже слишком тяжелы для нас, теряющих силы. С трудом одолеваем мы милю за милей, а тем временем дрейфующий лед, быть может, уносит нас на запад к морю, то есть дальше от земли, к которой стремимся. Нам очень трудно, но когда-нибудь это кончится. Когда-нибудь дойдем…»

24 мая. «Минус 7 градусов. Вчера был самый плохой день, какой мы когда-либо переживали. Одно из разводий оказалось хуже всех предыдущих. Я три часа искал места для перехода, но не нашел… Лишь с большим напряжением мы одолели, наконец, последнюю трещину во льду, и перед нами открылась ровная поверхность. Но трудно сказать, сколько раз мы проваливались через обманчивую корку снега, под которой между льдинами была вода. Утром я едва-едва уцелел».

26 мая. «Когда лед так вздыблен, как здесь, то идти неимоверно трудно. А если хотя бы на мгновенье сбросить лыжи, то тотчас погружаешься выше колен в рыхлый снег. В конце концов ползешь на лыжах, шатаясь как пьяный от усталости. Но мы идем вперед, а это самое главное. Сегодня я подсчитал вчерашние наблюдения. Оказывается, нас уносило не на запад, а приблизительно на юг, то есть туда, куда мы стремимся. Следовательно, мои постоянные опасения пройти мимо суши напрасны. Скоро мы сможем довольно быстро плыть по открытой воде; каким это будет удовольствием снова управляться с каяком и ружьем, вместо того чтобы беспрестанно терзаться с нартами!»

29 мая. «В этот день показалась птица буревестник. Мы продолжали путь в радостной уверенности, что лабиринт разводий остался, наконец, позади. Я взобрался на пригорок, но то, что увидел, было менее всего утешительным: опять разводье за разводьем, вдоль и поперек…»

10 июня. «Доберемся ли мы до земли, пока у нас хватит пищи, и доберемся ли вообще? Скоро мы не сможем больше бороться с этой кашей изо льда и снега. Собаки проваливаются в нее на каждом шагу, да и мы тоже вязнем выше колен. Надеяться трудно, но мы надеемся».

22 июня. «Я лежу и предаюсь светлым мечтам. Вчера и все последние дни были мрачны и печальны; все казалось безнадежным. Но вот возле каяка неожиданно всплыл тюлень. Иогансен успел выстрелить, прежде чем он исчез. Теперь мы больше чем на месяц в избытке обеспечены пищей и топливом. Однако в путь мы пускаемся, не предаваясь большим надеждам. Мы поняли, что таким образом двигаться дальше невозможно. Единственный выход — разгрузиться от всего, без чего можно как-нибудь обойтись, и, взяв с собой только провизию, каяки, ружья и самую необходимую одежду, двинуться дальше, чтобы добраться до земли, прежде чем будет съеден последний кусок».