Чужие

Но Лиленд был хорошим солдатом. Он отвечал за военную сторону операции и собирался выполнить свою задачу в любом случае, даже если шансов не имелось.

Хендерсон из Монтерея сказал:

— Когда вы собираетесь заняться другими свидетелями из мотеля?

Этим словом — свидетели — они обозначали всех, кто подвергся промывке мозгов в том июле. Лиленд считал этот термин подходящим: в дополнение к очевидному значению он содержал мистические, религиозные обертоны. Он помнил, как ребенком его водили на собрание верующих в шатре, где десятки трясунов катались по полу, а впавший в неистовство священник кричал им, что они стали «свидетелями чуда, чистосердечными свидетелями для Господа!». Увиденное свидетелями из мотеля «Транквилити» было столь же парализующим, удивительным, смиряющим и ужасающим, как и лицо Господа, которое так жаждали увидеть эти трясущиеся пятидесятники.

— Мы готовы, — сказал Лиленд Хендерсону. — Сможем блокировать мотель в течение получаса. Но я не дам команды, пока кто-нибудь не прояснит ситуацию с Кэлвином Шарклом в Чикаго. Пока я не буду точно знать, что происходит в Иллинойсе.

— Что за лажа! Почему история с Шарклом зашла так далеко? Его давно нужно было задержать и провести новый курс подавления памяти, как мы сделали это здесь с семьей Салко.

— Это не моя ошибка, — сказал Лиленд. — За мониторинг свидетелей отвечает ваше бюро. А я прихожу, только когда нужно убрать грязь за вами.

Хендерсон вздохнул:

— Я не пытаюсь возложить вину на ваших людей, полковник. И вы нас тоже ни в чем не можете винить, черт побери. Беда в том, что, хотя мы ведем визуальное наблюдение за всеми свидетелями всего четыре дня в месяц и прослушиваем лишь половину записей их телефонных разговоров, нам требуется двадцать пять агентов. А у нас только двадцать. И потом, это дьявольское дело настолько засекречено, что только три агента из двадцати знают, почему за свидетелями ведется наблюдение. Хорошие агенты не любят, когда их держат в неведении. У них возникает ощущение, что им не доверяют. Они теряют бдительность. Поэтому и бывают такие случаи, как с Шарклом: блок памяти свидетеля начинает разрушаться, но никто этого не замечает, пока ситуация не становится критической. С чего мы вообще взяли, что этот обман может длиться до бесконечности? Ерунда. Я вам скажу, в чем наша проблема: мы поверили промывателям мозгов из ЦРУ. Поверили, что эти говнюки и в самом деле могут сделать то, что обещали. Вот в чем наша ошибка, полковник.

— Я всегда говорил, что есть более простое решение, — напомнил ему Лиленд.

— Убить всех? Убить тридцать одного из наших сограждан, потому что они оказались не в том месте и не в то время?

— Я не предлагал это всерьез. Моя мысль состояла в том, что, если не обращаться к варварским способам, нам не сохранить это в тайне. Не надо и пытаться.

Молчание Хендерсона означало, что он не поверил оговорке Лиленда. Наконец он произнес:

— Так вы отправитесь в мотель сегодня вечером?

— Если ситуация в Чикаго прояснится, если мне станет понятно, что там происходит, мы отправимся сегодня вечером. Но есть вопросы, которые остаются без ответов. Эти странные парапсихологические явления. Что они означают? У нас обоих есть идеи на этот счет. И мы напуганы до истерики. Нет, сэр, я не собираюсь нападать на мотель и ставить под угрозу своих людей, пока не разберусь в ситуации.

Лиленд повесил трубку.

Тэндер-хилл. Ему хотелось верить: то, чем они занимаются там, в горах, подарит человечеству лучшее будущее, которого люди не заслуживают. Но в душе полковник опасался, что на самом деле они вызовут конец света.

Когда Джек вошел в гостиную, переделанную под столовую, и заговорил с ними, некоторые охнули от удивления и стали вставать, ударяясь о стол в стремлении скорее развернуться, отчего тарелки и приборы попадали на пол. Другие съежились на своих стульях, словно решили, что их пришли убивать. Чтобы избежать паники, Джек оставил «узи» внизу, но его неожиданное появление испугало всех. Отлично. Нужно хорошенько встряхнуть их, чтобы они стали осторожнее. На его появление не отреагировала только маленькая девочка, рисовавшая что-то ложкой в своей тарелке, на дне которой застыла подливка.

— Все в порядке, все хорошо, успокойтесь. — Джек сделал нетерпеливый жест. — Я один из вас, я зарегистрировался в мотеле как Торнтон Уэйнрайт. Вероятно, под этим именем вы меня и искали. Но оно ненастоящее. Мы поговорим об этом позже. А пока…

Неожиданно все набросились на него с вопросами:

— Где вы…

— …ну и нагнали страху…

— Как вы…

— …расскажите, что…

Джек возвысил голос, чтобы они притихли, и сказал:

— Это неподходящее место для таких разговоров. Прослушивается со всех сторон. Я слушал вас около часа. Если я знаю обо всем, что вы говорите, то уж тем более об этом могут знать люди, с которыми вы боретесь.

Они тупо уставились на Джека, испуганные его уверенностью в том, что их уединенность — иллюзия. Наконец крупный, широкоплечий человек с седыми короткими волосами проговорил: